— Потом были включены телекамеры второй челночной ракеты, спешно запущенной для страховки первой…

Друзья растерянно искали ответа в глазах друг друга. Новый факт не вмещался ни в какие привычные и даже гипотетически допустимые рамки, и потому, что уже в самой этой невероятности явственно проглядывались далеко идущие последствия, способные в корне изменить все, даже самые смелые предположения о событиях, разыгравшихся на Муаровой планете. Шутка ли сказать: двадцать семь минут жизни без существования!

— Можно ли стать невидимым, оставаясь живым? Вот в чем вопрос, — наконец нарушил тягостное молчание Вадим.

— А мне кажется, — неожиданно сказала Лайма, — сначала нужно решить, кто бы мог подавать в течение двадцати семи минут такой странный сигнал.

«То есть как — кто?» — прочла она в напрягшихся взглядах.

— У меня такое чувство, — осторожно, обдумывая каждое слово, продолжала девушка, — что Радмила не могла воспользоваться таким необычным способом передачи информации. Никакими инструкциями он не предусмотрен. Чтобы в чрезвычайных условиях аварийной ситуации сообразить, что возможен именно такой сигнал, — нужно время. Хотя бы минимальное. А помехи, которые оказались зашифрованной записью сердечных ритмов, появились тотчас же, как исчезло изображение на телеэкране, и продолжались непрерывно, пока Тариэл не переключил аппаратуру. Ведь так?

— Так, — подтвердил Азмун, совершенно не понимая, куда клонит девушка.

«Значит?» — снова прочла она в глазах друзей.

— Значит, налицо какое-то постороннее вмешательство!

— Разведгруппа! — вырвалось у Азмуна. — Она исчезла на трое суток раньше и, успев вполне сориентироваться, ввиду каких-то непредвиденных обстоятельств воспользовалась столь необычным способом связи — в надежде, что не предусмотренные программой сигналы рано или поздно будут расшифрованы.

— Но разведгруппа исчезла безо всяких приборов, — остановила его Лайма.

— Что и требовалось доказать, — торжественно заключил Батыр. — Если экипаж «Алишера» остался жив, он не мог исчезнуть иначе, как переместившись во времени.

— Почему?

— Некуда, Азмун. Поверхность планеты — муаровая пустыня. Недра? «Морской еж» хотя и способен выдержать любую температуру, но ты ведь помнишь: сквозная нейтриноскопия планеты на месте исчезновения людей не дала никаких результатов. Значит, остается одно, — сдвиг во времени! Отсюда и непредсказуемость подаваемых оттуда сигналов.

— Батырчик, — длинные ресницы Лаймы удивленно порхнули вверх, — но почему мы должны ограничивать область поисков только Муаровой планетой?

— Да потому, ласточка, — парировал Батыр, — что до следующей ближайшей планеты — вчетверо дальше, чем от Земли до Солнца. А неопознанных летающих объектов во время экспедиции «Алишера» специальная аппаратура не зафиксировала. Кроме того, это потребовало бы допустить вмешательство какого-то постороннего нечеловеческого разума.

— Разве твое предположение о перемещении во времени исключает там, на другом временном уровне, существование разумной жизни? — вдруг поинтересовался Вадим.

— Для математических расчетов такого допущения не требуется.

— А для человеческих? — в глубине глаз у Вадима блеснула искорка. — Или, если угодно; разумно-космических? Давайте-ка порассуждаем: для того, чтобы преобразовать показания кардиографа в особые телесигналы нужна специальная аппаратура, которой, судя по всему на «морском еже» не было. Следовательно, работал какой-то другой аппарат, не имеющий ничего общего с теми, которые прибыли с Земли. Напрашивается вывод: поскольку природа сама по себе приборов не делает, постольку передававшее устройство — создание разума. А так как среди аппаратуры «Алишера» и «морского ежа» подобного устройства не значится, следовательно, есть все основания предположить, что оно создано и включено нечеловеческими руками. Итак, новая встреча с разумом? Неужто на сей раз он скрывается в ином временном измерении?

— Вот именно! — обрадованно подхватил Батыр. — Еще один аргумент в мою пользу!

— Аргумент будет в твою пользу, — остановил его Вадим, — лишь после того, как ты составишь формулу, которая хотя бы математически могла объяснить, каким же образом сигнал из будущего попадает в настоящее.

— Но это же противоречит теореме переводимости!

Вадим развел руками:

— Раз математика помочь не в силах — придется поискать более подходящее обиталище для наших собратьев по разуму, нежели иное временное измерение.

— И где же ты предлагаешь их искать? — ощетинился Батыр. — В бездонных глубинах вселенной? Откуда любые сигналы идут часами, сутками, годами? Или на остальных планетах скопления РХ-16, которые, согласно данным космической разведки, все абсолютно безжизненны?

— Батыр, Батыр, — взмолилась Лайма, — успокойся. К чему такой тон? Мы ведь до конца проиграли твою модель со сдвигом во времени. Теперь давай обсудим другой вариант. Переберем все доводы, и, если ни один не подходит, наше предположение отпадет само собой.

— Какие доводы! — взорвался Батыр. — Когда нет ни малейшей зацепки! Одна чистая фантазия!

— Зацепка есть, — тихо сказал Вадим. — Если мы, действительно, имеем дело с вмешательством какого-то разума, то, по крайней мере, можем попытаться понять, каким мотивом руководствовались таинственные икс-существа, поступая именно таким образом. Для этого нужно встать на их точку зрения, взглянуть на все их глазами (если, конечно, таковые у них имеются), попытаться представить, как бы мы, люди, поступили на их месте. Во всяком случае обычным контактом здесь и не пахнет. Однако какая-то связь между вмешательством разума и самой Муаровой планетой несомненно существует.

— Металлический Солярис? — скептически заметил Батыр.

— Никакой не Солярис, — продолжал Вадим. — Вот прямое превращение элементов — действительно, уникальный космический феномен. Какая задача стояла перед экипажем «Алишера»? Разобраться в причинах данного природного явления. А что если оно не естественное, а искусственное? Следовательно, нужно учесть и то, насколько заинтересованы были неведомые хозяева гигантской космической лаборатории делиться своими секретами с непрошенными гостями.

— Ты хочешь сказать, что таинственный некто устранил нежелательных свидетелей? — живо отреагировал Азмун. — Но тогда зачем было сообщать, что Радмила жива?

— К тому же столь необычным способом, — подхватил Батыр. — Если бы ты случайно не проанализировал помехи, то никто до сих пор так ничего бы и не узнал.

— Ребята, — притопнула ногой Лайма, — давайте удалим Батыра хотя бы на пять минут в другую комнату — за некорректное поведение и вообще — чтобы не мешал.

— Нам никто не мешает, — Вадим понимающе переглянулся с Азмуном. — Напротив даже — он стимулирует нашу мысль. Мне, кстати, представляется, что, встав на точку зрения гипотического разума, придется признать его действия логически безупречными: несмотря на необычность сигналов, они были переданы не на какой угодно экран, а именно на тот, где была Радмила.

— Мальчики! — вскрикнула вдруг Лайма. — Ее ведь не устранить хотели, а спасти! Понимаете, людей необходимо было спасти от грозящей опасности. Никто же до сих пор толком не знает, насколько безопасна для живого эта Муаровая планета. А что если эта странная планета — нечто вроде космической домны, где неизвестная цивилизация путем прямого превращения элементов получает необходимые металлы? И вот откуда ни возьмись появляются посланцы любознательного человечества и пытаются сунуть нос в самое горнило, не подозревая и