Ковальски заметил внимание парнишки.

– Даже не думай! Эта детка моя, и только моя.

Не обращая на них внимания, Грей окончательно вытащил свое сокровище из озера. Отсоединил сундучок от цепи, поднял и понес к вездеходу. Все последовали за ним, спеша побыстрей увеличить расстояние между собой и тем, что еще могло скрываться в воде.

Грей поставил находку рядом с открытой дверцей на задке вездехода. Коротко осмотрел ее, а потом освободил защелку крышки, выдернув стопорный штифт.

– Будем надеяться, что здесь есть нечто большее, чем просто золото.

Он открыл крышку, на вид плотно прилегающую и водонепроницаемую. Внутри лежало нечто вроде свернутого куска толстой ткани, плотно втиснутого в тесное пространство. Засунув в сундучок обе руки, Грей вытащил сверток. Положил его на пол открытого грузового отсека вездехода и с большой осторожностью развернул. Похоже, это был молитвенный коврик – затейливо сотканный из волокон рафии и весь изукрашенный стеклянными бусинами, кусочками меха, крошечными треугольниками из меди и множеством раковин каури.

– Это еще что? – спросил Ковальски.

– Очередной образец творчества бакуба. – Грей мотнул головой на Фарайи. – Его племя славится своими искусными ткачами.

– Итак, мы рисковали своими жизнями ради какой-то расписной тряпки, – недовольно заключил Ковальски. – Толку-то нам с нее?

Бенджи согласился с американцем. Он знал, что бакуба славились своими изделиями из рафии и сложными геометрическими узорами, вытканными на них. Однако этот образец, похоже, был сделан наспех. В его оформлении не прослеживалось ни ритма, ни смысла, и уж никакого повторяющегося узора точно не имелось.

– Это должно что-то значить, – задумчиво произнес Грей. – Зачем еще Шеппард утопил его в озере?

Все поняли, что теперь только один человек из их отряда способен хоть как-то помочь.

Грей наклонился ближе.

– Фарайи, это тебе о чем-то говорит?

Парнишка мрачно нахмурился.

– Может быть… Но правда тут скрыта.

– В каком это смысле? Можешь нам показать?

Фарайи немного поколебался, но все-таки подошел ближе. Потянулся к коврику, как будто хотел вытащить его из грузового отсека, но вместо этого с благоговейной осторожностью провел ладонью по всей его длине, сверху вниз. Стал аккуратно поворачивать бусины и ракушки, пока они не оказывались в каком-то заданном положении. Ему приходилось проделывать это снова и снова, иногда нажимая посильнее, а иногда просто проводя по ткани кончиком пальца.

Поначалу казалось, что нет никакой разницы, но постепенно, по мере того, как каждый крошечный кусочек, продетый в пальмовую ткань, вставал на место, на ней проявлялось изображение. С каждым новым движением пальцев Фарайи оно становилось все четче, пока наконец узор не был завершен. Это оказался не набор геометрических фигур, а скорее мозаичная картина из меди, ракушек и стеклянных бусин, похожая на произведение кубиста или пуантилиста[75], которая изображала маленькую каменную церковь с торчащим перед ней крестом, наполовину утопающую в темных джунглях.

Грей повернулся к Фарайи.

– Узнаешь это место?

Парнишка кивнул.

– Да. Это миссионерская церковь. Преподобного Шеппарда. – Он осенил себя крестным знамением, словно прося благословения. – Его самая первая церковь.

– Ты знаешь, где это?

Фарайи указал куда-то вглубь джунглей, дальше к востоку от них.

– Можешь отвести нас туда? – спросил Грей.

Плечи Фарайи поникли.

– Наверное. Она очень старая. Я ходил туда только один раз. Там больше нет тропы.

Ковальски застонал.

– Другими словами, нам придется переть прямо через джунгли…

Подобная перспектива явно никого не обрадовала.

Тем не менее Грей достал цифровой планшет и открыл светящуюся карту местности.

– Можешь хотя бы приблизительно показать, куда нужно двигаться?

Фарайи подошел к нему, явно намереваясь попытаться. Пока они о чем-то перешептывались, какое-то движение привлекло внимание Бенджи слева от него. Он удивленно обернулся и с уколом радости узнал большого мотылька, который привлек его внимание ранее. Тот опять порхал над поляной. С каждым взмахом крыльев с огненными краями мотылек, казалось, посылал ему приветственный сигнал – словно некая летающая версия светлячка, ищущего себе пару.

Бенджи пораженно разинул рот, осознав, что панцирь насекомого и вправду светится сам по себе.

«Поразительно…»

Но тут его радость сменилась беспокойством. Тем более что джунгли позади него были усеяны тысячами таких же мотыльков, и все они светились в темноте, как будто вызванные сюда первым. Нервно заморгав, Бенджи полностью обернулся вокруг себя. Они были повсюду, со всех сторон. Сотни мотыльков уже парили над головой, все плотнее окружая людей.

Сосредоточившись на коврике, никто не заметил их бесшумного приближения. Бенджи вспомнил, как Фарайи недавно встревожило исчезновение летучих мышей. Неужели они догадались, что надвигается, и поспешили скрыться?

Что-то коснулось щеки Бенджи. Он отпрыгнул назад. Мотылек упал на него сверху, трепеща, как осенний лист. Биолог потянулся к щеке, чувствуя, как та начинает гореть. Когда он поднял руку, мотылек присел на тыльную сторону его кисти. Бенджи вздрогнул, на миг загипнотизированный красотой его крыльев всех оттенков черного, словно у ожившей тени, края которых полыхали огненно-оранжевым.

И тут руку ожгло, будто в нее ткнули факелом. Задохнувшись, он стряхнул мотылька. Там, где тот только что сидел, кожа была ярко-красной и на глазах вспухал багровый волдырь; щека тоже горела огнем. В панике Бенджи повернулся к остальным.

Один только Ковальски, похоже, заметил опускающихся на них мотыльков.

– Что это еще за бабочки?

Пострадавшая рука Бенджи начала дрожать, ее стало сводить судорогой. Поле зрения сузилось. Он опасался худшего – того, что это не просто химический ожог, что в организм мог попасть какой-то нейротоксин. Прежде чем Бенджи успел ответить, его дыхание стало сдавленным, затрудненным.

И все же перед тем, как мир окончательно потемнел, ему удалось выдохнуть слова предостережения:

– На нас напали…

16

24 апреля, 19:45 по центральноафриканскому времени

Остров Белка, Демократическая Республика Конго

Такер наконец проплыл последнюю часть пути по темной реке. Осколок луны и окутанные туманом звезды давали совсем мало света. Тем не менее этого оказалось достаточно, чтобы не сбиться с пути, особенно с его очками от УППОНИР в режиме ночного видения. Оптические прицелы его оружия тоже были дополнены тепловизорами для обнаружения источников инфракрасного излучения – не только в темноте, но и в пыли, и в дыму.

Приходилось исходить из того, что противник может быть экипирован схожим образом и наблюдать за рекой. Поэтому Такер спрятал голову за бревном, которое скатил в реку, и так и двигался вниз по течению к острову. Бревно также скрывало и Кейна, жилет которого помогал псу держаться на плаву, – все, что оставалось делать напарнику, это лишь подгребать лапами. Кейн был испытанным