Нагретые солнцем валуны у кромки воды стали местом встреч ребят с нашей улицы. Вера и Володя приходили и приводили своего младшего братишку Шурика. Теперь за ними не присматривал солдат. Их отец-генерал исчез, никто не знал куда. В это лето к нам присоединились приехавшие с Украины дети семьи Пенто. Двое старших, Елена и Борис, были наши ровесники, а двое других, Зина и Гриша, намного младше. Все они говорили с сильным украинским акцентом, как и их родители, и тоже играли на балалайках и гитарах, у них были чудесные голоса. Они подошли к нам очень робко и на первых порах терпели наши насмешки над их странным выговором, но позже, когда мы приняли их в свою компанию, стали ее равноправными членами. Мы проводили долгие часы у реки, плескались в теплой воде, ненадолго вылезали, чтобы погреться на валунах, и снова лезли в воду.

Отца наше времяпрепровождение у реки всегда очень беспокоило, особенно когда мимо шли плоты и мальчики играли в опасную игру — ныряли в воду между бревнами, рискуя каждый миг оказаться в ловушке. Периодически на берег приходила молодая служанка Катенька и кричала нам с высокого берега: «Герман Александрович велит уйти с реки и играть в саду!». Конечно, сад был прекрасным местом для таких игр, как «казаки-разбойники», когда мы разбегались по всей территории, прятались в старой бане, беседках, за деревьями и кустами. Василий, который воображал, что сад — его владения, иногда гонял нас метлой, но это лишь добавляло удовольствия, и прерванная игра возобновлялась. Мы постоянно были голодны, но это нас ничуть не волновало. Дети живут в своем особом, ими созданном мире, и мы были, как мне кажется, совершенно счастливы.

Как-то в конце июня Петя Емельянов, наш друг-певец, пришел попрощаться. Он уезжал в Петроград, чтобы поступить в оперу. Из Петрограда шли тревожные вести об уличных беспорядках, об арестах невинных людей и даже казнях, но Петя был непоколебим. Для него это была первая ступенька к успеху, шанс, от которого он не мог отказаться.

К нам стал захаживать близкий друг Юры Дмитрий Данилов. Все знали, что Митя увлечен Маргой. Он приходил в дом по малейшему поводу, но Марга была к нему равнодушна. Когда ее поддразнивали, она пожимала плечами, говоря: «Он еще мальчик». Младше Марги всего на год-два, Митя был не мальчик, а красивый и взрослый светловолосый гигант невероятной силы. Помню, однажды мы благоговейно наблюдали шутливое соревнование в силе между Юрой и его друзьями. Митя, смеясь, наклонился и, взяв за ножку тяжелое кресло, одной рукой высоко поднял его над головой. Он был из богатой семьи, его родители — выходцы из крестьян. У них было несколько домов.

После чая мы собрались в танцевальном зале в последний раз послушать пение Пети. Двери, ведущие на балкон, были открыты, и когда замерла последняя нота, послышались громкие аплодисменты прохожих, остановившихся под окнами.

Мы все вышли на балкон и потом долго смотрели на алый диск солнца, скользившего за горизонт. Опять наступили белые ночи с их нежным меланхолическим покоем. Издалека доносились едва различимые звуки музыки: в Летнем саду играл оркестр.

Мы никогда больше не видели нашего «северного соловья». От его сестры мы узнали, что он благополучно добрался до Петрограда, но разразилась гражданская война, и мы оказались отрезанными от Петрограда. Через восемнадцать месяцев связь восстановилась, но Петя исчез.

Однажды утром за завтраком я предложила Гермоше пойти в сад и поискать грибы. В прошлом июле мы находили грибы после дождя около сказочной беседки. Этой ночью была сильная гроза, и мне казалось, что нам повезет, как в прошлый раз. Сладкий запах сирени встретил нас в саду. Куполоподобные кусты, охранявшие ворота, снова были покрыты темно-лиловыми гроздьями. После ливня утро было необычайно ясным. Каждый омытый дождем цветок раскрывал навстречу солнцу свои лепестки. Над лужайкой стелился легкий серебристый туман. Капли дождя, как крошечные бриллианты, сверкали в кружевных ветвях берез, а дальше, за прудом, склонились безвольно над водой пришибленные бурей ивы.

Грибов мы не нашли, но когда искали их под деревьями, услышали какое-то странное ворчание. Мы остановились и прислушались. Звуки исходили из кустов, росших возле беседки. Забыв о грибах, мы нырнули под ветви и, потрясенные, столкнулись нос к носу с розовым пятачком маленького поросенка, подозрительно выглядывавшего из-за густой листвы. Последовала бешеная борьба, сопровождаемая нашим и поросячьим визгом и отчаянными возгласами: «Лови, держи!» — «Дурак, ты упустил его!» — «Сама дура!» — «Держи за ноги!» — и наконец: «Поймал!».

Мы вылезли, все исцарапанные, в грязи и листьях. Поросенка затащили в беседку, дверь закрыли и начали обсуждать дальнейшие действия. Я была за то, чтобы оставить поросенка расти.

— Свинья может приносить две дюжины поросят каждый год, — врала я беззастенчиво.

— Для этого нужно две свиньи, — ответил мой уже просвещенный брат.

— Хорошо, — согласилась я, — но Юра и Митька Шалый смогут найти где-нибудь в деревне поросенка-мальчика.

— Откуда ты знаешь, кого мы поймали?

Я не знала, и на этом разговор закончился.

Свинью пришлось нести домой. Это была трудная задача. Хоть и небольшой, поросенок был тяжелый. Я напрягала все силы, чтобы удержать его в руках, а Гермоша поддерживал его жирный зад, который бил меня по боку. Всю эту эпическую битву сопровождал душераздирающий, агонизирующий визг поросенка. Наконец мы добрались до кухни, мимо потрясенных слуг, вверх по лестнице в детскую.

У отца сидел дядя Саня.

— Вы должны вернуть поросенка его владельцу, — потребовал отец, выслушав рассказ, — иначе вас обвинят в воровстве.

Я была в негодовании:

— Поросенок сам пришел, мы его не крали и не знаем, кому он принадлежит. Любой может сказать, что это их, если мы начнем спрашивать.

У меня было несколько прекрасных предложений:

— Свинью можно держать там, где жили овцы, мы можем ее вырастить и больше не будем голодать.

Тут вмешался дядя Саня:

— Поросята не падают с небес как манна. Он кому-то принадлежит. Вахонин первый донесет властям о находке. Все мы попадем в серьезную переделку.

Дядя Саня и отец уговаривали и успокаивали нас.

— Отдайте поросенка нам, и все будет хорошо, — сказали они и пообещали не отдавать поросенка.

Под конец, не очень-то им все же поверив, мы решили расстаться с поросенком.

Отец и дядя Саня сдержали слово. Через несколько дней поросенок вернулся в виде нежных котлет, сочных окорочков и прочих вкусных вещей. Василий, который прекрасно знал, откуда мог появиться поросенок, принял участие в самых ответственных операциях. У нас получился пир, какого давно уже не бывало. Дядя Саня с семьей тоже приняли в нем участие. Каждую косточку обглодали, и от поросеночка не осталось и следа.

На следующий день у черного входа появился молодой человек. Это был важный комиссар, вселившийся в дом, который располагался на соседнем участке. Поросенок принадлежал ему, и он рассчитывал съесть его позже. Комиссар не просто расстроился, когда узнал, что поросенок исчез, он пришел искать виновных. Все наши убеждали его, что ни в чем не виноваты.