Проведя тринадцать часов в лаборатории, я хотела съесть что-нибудь сытнее сандвича с сыром и проспать до утра, но даже не успела улизнуть на второй этаж. Меня остановила Анна.

— Поздороваешься с гостями? — выглянула она из гостиной.

— Я хочу умыться.

— Отец просит, — коротко улыбнувшись, соврала она.

Когда я вошла в гостиную, то обнаружила несколько наряженных дам. С крошечными кружечками кофе в руках они восседали на помпезных диванах, появившихся в доме во время моего побега в Абрис. Отца в гостиной не было, подозреваю, что он пару часов назад закрылся в кабинете.

— Добрый вечер, — поклонилась я, чувствуя себя маленькой девочкой, которую пытаются затащить на табуретку и заставить при всем честном народе читать в голос детские потешки.

— Дамы, это и есть Валерия, — представила Анна и положила ладони мне на плечи.

— Та известная артефакторша? — посмотрела через лорнет одна из подружек.

— Артефактор, — поправила я. — Ремесла «артефакторша» не существует.

Удивительно, как дама не выронила лорнет.

— Если вы не против, я устала и хотела бы подняться к себе в комнату.

Анна явно была недовольна, но не стала меня останавливать. Правда, не удержалась от замечания:

— Господин Покровский с Полиной на веранде. Там, вообще, большая компания молодых людей.

— Очень за них рада, — отозвалась я.

Конечно, отец рассказал жене о том, что Григ, как галантный кавалер и честный мужчина, пришел спрашивать позволения целовать на вокзалах его дочь. Было видно, что мачеха крайне недовольна конкуренций, подозреваю, она строила серьезные матримониальные планы насчет королевского артефактора и дочери.

Но когда я вошла к себе в спальню, то обнаружила, что этот самый кавалер находился вовсе не на веранде, а сидел за моим письменным столом и пристально изучал разобранное «Сердце Абриса». Ящик был выдвинут, все вещи в нем перерыты. Я плотно закрыла дверь, но увлеченный Григ даже не услышал, что в комнате появилась хозяйка.

— И что, по-твоему, ты делаешь? — холодно спросила я. Он замер, медленно поднял голову и посмотрел на меня. Глаза были совершенно безумные.

— Так и знал, что ты их создала!

— Что именно?

— Ворота в Абрис!

— Ты ошибаешься.

— Ты не забыла, что я очень неплох в магии? И знаешь что? Ты не имеешь права это скрывать. — Он ткнул пальцем в разобранный артефакт. — Магия такого уровня принадлежит не только тебе. Проклятье, Валерия, ты можешь стать очень, очень богатой, прославиться на весь Тевет!

В комнате повисло тяжелое молчание. Он взял в руки блокнот с расчетами, раскрыл на одном из разворотов, испещренных знаками на чужом языке, и показал мне:

— Ты вернулась оттуда. Я видел, как ты возникла в холле из пустоты. Все еще будешь отрицать?

Он меня поймал. Отбрыкиваться было глупо.

— Строго говоря, то чем ты сейчас мне тычешь, перемещало из Абриса, а не в него, — спокойно вымолвила я. — А теперь, коль у нас стало на один секрет больше, ты уберешься из моей комнаты, а лучше из дома. Я постараюсь сделать вид, что не заставала тебя в собственной спальне, но попрошу больше ко мне не приближаться и не тревожить моего отца.

Он поднялся, сжал блокнот, явно не желая с ним расставаться, хотя сомневаюсь, что без переводчика сумеет расшифровать хотя бы часть записей. С огромной неохотой Григ положил записную книжку на стол и шагнул к двери. Я подвинулась, чтобы дать ему выйти, но когда он схватился за ручку, то замер. На лице ходили желваки, на лбу выступила испарина. Тишина в маленькой комнате казалась пронзительной, только внизу шумели гости.

— Ты должна кое-что увидеть, Валерия.

— Не имею ни малейшего желания.

— И все же.

Он снова вернулся и начал раздеваться. Снял пиджак, потом схватился за пуговицы на рубашке.

— Остановись, Григ, — по-настоящему заволновалась я.

— Подожди, — процедил он сквозь зубы. — Ты кое-чего обо мне не знаешь.

Рубашку он сдирал с широких плеч со злостью, словно его принудили оголиться посреди спальни, пока хозяин дома внизу попивал виски. Григ открыл подтянутый бледный торс, заставив меня смущенно отвести взгляд. Потом повернулся спиной и произнес:

— Смотри.

И я почувствовала, как меняюсь в лице. На правой лопатке главного королевского артефактора была выжжена темная руна «смирение».

— Они хотели, чтобы я перестал сопротивляться, и нанесли мне руну, — вымолвил он, позволяя в полной мере разглядеть рисунок. Магия была давно потушена, шрамы расплылись и потеряли четкость.

— Ты двуликий? — дрогнула я.

— Да, но об этом ведь не советуют говорить вслух. Так ведь, Валерия? — в интонации слышался сарказм.

— Умеешь чертить темные руны?

— Только простейшие. — Он надел рубашку, застегнул пуговицы, не поворачиваясь ко мне. — После перерождения Истинный свет почти не получил силы. Вернее, не как у тебя.

В замешательстве я следила за поспешным одеванием. Наконец, мужчина натянул пиджак и только после того посмотрел на меня.

— Я солгу, если скажу, что на кону не стоит моя карьера. Король в гневе. За полгода четыре лаборатории в разных частях Тевета не создали ни-че-го.

Если он намекал, что мог пригрозить, то напрасно. Отдать артефакт, привязанный ко мне, пробуждавший руны на руках, чтобы насытиться магией? Немыслимо.

— Не знаю, что тут почудилось вам, господин Покровской, я вижу только части разобранного хронометра, — кивнула я на стол. — Мне жаль, что вы страдаете той же бедой, что я сама, и не можете извлечь из недуга пользу для своей карьеры. А теперь уходите, неловко видеть вас здесь.

— Просто подумай еще раз, Валерия. — Он вышел из комнаты и, как мне тогда, казалась из моей жизни.

Я даже почувствовала облегчение и без колебаний на следующее утро выбросила в мусорную корзинку букет с карточкой, в которой Григорий просил прощения за то, что «вел себя неподобающе». Извинения полетели следом за цветами.

В Кромвель я добралась магическими воротами. В назначенное время вместе с остальными десятью путешественниками вошла в круг, а вышла на станции академического городка через пятнадцать минут, если верить настенному хронометру. Проверила карманные часы, давно превращенные в артефакт, стрелки стремительно завращались, настраиваясь на правильное время. Магические перемещения стоили недешево, так что небольшая опрятная станция, сплошь отделанная мрамором, выглядела пустынной. Зато здесь, в отличие от площади междугороднего омнибусного вокзала, даже в середине дня пассажиров поджидали свободные возницы. Так я добралась до квартала Каменных Горгулий, где прожила последние четыре года.