— Кто-то пытается заставить меня скользить через границу, — вымолвил Кайден, морщась, и потер шею.

— А такое возможно?! — изумилась я.

— Нет.

Он резко наклонился и, подхватив с пола рубашку, принялся одеваться. Стараясь прикрыть наготу, я натянула платье, вдруг поняла, что с перепуга надела задом наперед. Голова застряла в горловине, а пока я справлялась с норовистой тряпкой, Кайден уже застегнулся. Весь его встрепанный вид буквально кричал о том, что он занимался весьма тривиальным делом. Пары пуговиц в середине ряда не хватало, и из прорехи выглядывало голое тело.

— Запомни, на чем мы остановились, — прошептал он, запечатлев на моих горящих губах последний поцелуй, — потому что я собираюсь продолжить.

В следующий момент он отошел на шаг, и вокруг его ног прочертился алый круг.

— Проклятье, что происходит?! — Я вдруг осознала, что по-прежнему, как дура, сижу с задранными юбками на столе. Соскочила на пол, следя за тем, как от пола до потолка вспыхнула полупрозрачная магическая стена, словно заключившая мужскую фигуру в стакан.

— Не скучай, Лера. Я скоро вернусь, — подмигнул он мне, и пространство взорвалось слепящей вспышкой. Невольно я прикрылась рукой, а когда свет погас, и мне удалось-таки проморгаться, то посреди кухни появился совсем свежий черный след от насильственного перемещения. В воздухе явственно чувствовался запах гари.

— Какого дьявола? — отказываясь верить своим глазам, я осторожно присела рядом с отметиной, все еще исходящей слабым дымком.

Я ждала Кайдена всю ночь, и на следующий день. Нервничала, сходила с ума, боясь, что с ним случилась беда, хотя голос рациональной особы внутри нудно твердил, что вряд ли темный паладин пострадал. Только если на него накинулись большим отрядом, в чем у меня имелись большие сомнения. Когда я сдавала ключи от дома, где на кухне красовался совсем новый половик, совершенно не вписавшийся в старую обстановку, то в душе бесилась от мысли, что меня красиво прокатили. Через седмицу, выходя из магических ворот в столице, я твердила себе, что отпустила Кайдена, и было бы неплохо об этом нехитром факте не забывать.

Вскоре осень не просто прокралась в город, а вступила в полные права, ударив по улицам первыми заморозками. На тележках цветочников появились разноцветные астры. В Королевской Академии начались занятия, и я снова примерила ученическую мантию. За академическими лекциями, перешептываниями новых однокурсников, испытывавших ко мне смешанные чувства, работой над артефактом для выставки и прочими мелкими делами, заполнявшими дни, ярость, наконец, утихла. Пришли смирение и неизбежное осознание. Все закончилось. Кайден тоже меня отпустил.

Мы могли жить друг без друга.

— Наследник темного клана, духи хотят знать, почему ты желаешь жениться на этой женщине? — произнес заунывным голосом обрядник, проводивший ритуал обручения.

Кайден посмотрел на Тэйрин Макалистер. Она не была красавицей, не обладала особенными талантами. Выхоленная, девственная, взращенная в уверенности, что станет женой будущего властителя северных и восточных долин. Последних — скорое всего. Когда бабка Вудс сжалится над третьим континентом и, наконец, отбудет на тот свет. Невеста, выбранная еще при матери Кайдена, походила на шкатулку без дна, прятала мерзости больше, чем казалось с первого взгляда. Вся в отца.

Все ждали от жениха красивых слов, но он молчал, с иронией разглядывал нареченную. Не скажешь же, что ее изворотливый отец припер будущего зятя к стенке. Догадавшись, что ответа не прозвучит, обрядник быстро переключился на Тэйрин:

— Дочь темного клана, почему ты желаешь выйти замуж за этого мужчину?

— Я люблю его.

Кайден дернул уголком рта в издевательской усмешке, и девчонка, зардевшись, потупилась.

Любовь? Без сомнения, отец невесты Ран Макалистер исключительно ради чистой, неземной любви дочери пытается заставить Кайдена не просто провести венчальный обряд, а ритуал Соединения — темный обряд, сливающий души супругов.

Только один раз в жизни ведуна черная вода в ритуальной чаше позволяла принести в жертву кровь, чтобы связать магию и разделить темные руны. До конца своих дней мужчина превращался в источник магической силы для женщины. Они могли расстаться в глазах людей, но вот узы разорвать — никогда.

Рука невесты дрожала, когда обрядник с помощью стило выводил обручальную руну на внешней стороне кисти. И наследник ловил себя на том, что видел другие руки с красивыми длинными пальцами, узкой ладонью с рубцом. Едва ритуал закончился, а гостям позволили подойти к молодым с поздравлениями, новоявленный жених развернулся на пятках и быстрым шагом, наплевав на приличия, направился к выходу из зала. Он прошагал под аркой обрядного зала, а вышел уже на балконе Белого замка.

Погода, как назло, стояла замечательная, теплая и ясная, совершенно неподходящая такому неприятному событию, как помолвка с дочерью клана торгашей. Облокотившись на широкие мраморные перила балюстрады, Кайден разглядывал бескрайнюю долину, уже горевшую осенними пожарами. Обручальная руна переливалась на солнце. Позорное клеймо, доказывающее, как, в сущности, было легко прогнуть Вудсов.

«Когда за Макалистером закрылась дверь, то в кабинете отца наступила зловещая тишина. Огаст пребывал в белом бешенстве. Глаза гневно сузились, на крепко сжатой челюсти ходили желваки. Ран недвусмысленно намекнул, что готов молчать о двуликой в Белом замке только ради родственных связей. Глухой бы услышал, что шантажист требовал свадьбы. И да, подлеца задело за живое то, как далеко от властителя усадили Макалистеров за праздничным столом.

— Я повторю свой вопрос еще раз, — стараясь казаться спокойным, вымолвил отец, — вы любовники?

— Нет. — Кайден откинулся в кресле.

— Тогда какого черта ты скрывал, что она теветский артефактор?! — загрохотал отец. — Позволил жить в замке двуликой!

В детстве наследник, еще не подозревавший, что получит высокий титул, боялся гнева властителя. Цепенел, как щенок, едва в обморок не падал, но теперь ярость Огаста не вызывала никакого трепета. Они оба знали, что сын всегда был магически сильнее и злее отца.

— Ты сам ее привез, — справедливо заметил Кайден. — Хочешь знать, почему я скрывал правду? Когда в прошлом году я искал двуликого среди детишек в Тевете, то познакомился с милой девочкой, создававшей красивую магию. Ее считают гением. Так вот, гениальный теветский ребенок сделал для тебя уникальный артефакт. По-моему, отличная новость. Дома она редко оказывает подобную честь чужим людям и никогда не создает боевую магию.

— Ты чего несешь, гаденыш? — оттого что сын разговаривал с ним, как с полоумным стариком, Огаст пришел в еще большую ярость. Голос подернулся тихой вкрадчивостью. Глава клана словно рассчитывал, что наследник пустит испуганную слезу и точно в детстве спрячется за кресло. Но в кресле было удобнее сидеть. Тем более что голова раскалывалась, как проклятая.