– Насколько могу понять, речь идет о «Портрете английской красавицы»?

Бенджамин похолодел.

– Вы его видели?

– Конечно. Господин очень дорожит своим сокровищем и ни за что не согласится с ним расстаться.

– Когда он услышит сумму, которую я готов заплатить, согласится. А вам известно, где хранится картина?

Экономка на миг застыла.

– Известно. Лорд Чарлтон попросил снять ее со стены и убрать в надежное место. Признаюсь, что тогда просьба немало удивила меня, но сейчас я в полной мере понимаю и одобряю предусмотрительность хозяина.

– Полагаю, указать местоположение тайника вы не согласитесь?

– Нет, – без сомнений отрезала экономка. – Но могу заверить, что картина находится в безопасности.

– Пока находится в безопасности, – уточнил граф. – Хэллоуз решил ее заполучить и отступать не намерен. Об этом он поведал вчера, пока гостил в Билтмор-Холле. Не удивлюсь, если в поисках желанной вещицы он разберет по кирпичику весь дом.

Круглое лицо осветилось спокойной улыбкой.

– И все равно не найдет.

Что ж, уверенность опытной хозяйки воодушевляла. Бенджамин надеялся, что Чарлтон скоро поправится и сочтет разумным не отказываться от круглой суммы.

– Раз вы так считаете, полагаю, что больше ничего сделать нельзя. Во всяком случае, пока. Благодарю за то, что уделили мне время. Не согласитесь ли держать меня в курсе состояния барона? – Он достал из кармана визитную карточку, которая тут же исчезла в складках передника.

– Если наметятся изменения, обязательно сообщу.

Лорд Фоксберн оперся на трость, тяжело поднялся и поморщился: нога слушалась неохотно.

– Буду чрезвычайно признателен, если мой интерес к картине останется между нами.

– Понимаю, милорд. – Экономка приоткрыла дверь и опасливо выглянула в коридор. – Пойдемте, я вас провожу.

И тут Бенджамин не удержался и задал еще один вопрос.

– Каков он? Я имею в виду портрет.

– Так вы не видели? И хотите купить? – Удивленный тон подсказывал, что миссис Парфит даже не наделась понять нравы аристократов.

– По просьбе друга.

Экономка скептически покачала головой. Пара мгновений прошла в неловком молчании, а потом она глубоко вздохнула и, глядя в пространство над плечом графа, заговорила:

– Портрет удивительный. – Если бы Бенджамин не знал подробностей, то решил бы, что шедевр висит на стене за его спиной. – Не похож ни на одну из тех картин, что мне довелось видеть. Одновременно и задумчивый, и чувственный, и возвышенный. А девушка на нем поистине прекрасна. Она не леди – это заметно по манере одеваться. – Миссис Парфит залилась румянцем. – И все же в облике сквозит что-то почти… царственное.

Экономка замигала, как будто изображение внезапно пропало, и перевела взгляд на собеседника.

– Лорд Чарлтон держал его в кабинете вместе с другим портретом этой же молодой особы, но тот исчез несколько месяцев назад. Хозяин клялся, что, несмотря на восхищение, никогда не повесит картины в спальне из уважения к памяти дорогой жены. – Миссис Парфит смахнула невидимую слезу.

– А о героине полотен что-нибудь известно? – осторожно осведомился лорд Фоксберн.

– Скорее всего нет. Лорд Чарлтон считает, что образ – плод воображения художника.

– И вы придерживаетесь того же мнения?

Миссис Парфит немного подумала и покачала головой.

– Возможно, автор вольно истолковал черты, но, по-моему, девушка настоящая. Выражение лица слишком сложное и слишком женственное, чтобы его мог придумать мужчина.

– Да, мы – народ простой, – согласился Бенджамин.

На круглых щеках экономки появились симпатичные ямочки.

– Пойдемте, пока мистер Хэллоуз не спустился в поисках лекарства от последствий вчерашних излишеств.

– Ты забыла, как играют в шахматы? – Оливия с нескрываемым презрением склонилась над плечом Дафны. – Смотри, только что подставила под удар слона!

Разумеется, Роуз тут же сделала ход ладьей, и одной фигурой стало меньше. Выиграть у Роуз не удавалось никогда, но обычно Дафна держалась вполне прилично и даже старалась следовать какой-нибудь нехитрой тактической схеме.

– Ты сегодня словно в тумане, – заметила Оливия и с подозрением прищурилась. – Не выспалась?

– Просто не могу сосредоточиться. – Дафна не видела Бенджамина весь день, а лорд Билтмор сказал, что граф куда-то уехал в экипаже. Скорее всего в деревню.

Однако Дафна знала, что он собирался навестить лорда Чарлтона, и надеялась, что барон все-таки согласится расстаться с картиной. От этого зависело ее будущее.

Вот почему игра в шахматы давалась с трудом.

– Партию можно отложить, – великодушно предложила Роуз. – Не хочешь ли прогуляться? Вдоль озера идет живописная дорожка.

– Боюсь, сегодня из меня плохая собеседница. Почему бы вам не погулять вдвоем? А я почитаю до обеда.

– Я знаю, в чем дело, – уверенно заявила Оливия.

Дафна судорожно сглотнула.

– Правда? И в чем же?

– Ты беспокоишься о здоровье Аннабел. Не сомневайся, с ней все в порядке. Через два дня вернемся в Лондон, и ты сама в этом убедишься.

Дафна отчаянно скучала по сестре. До чего же хотелось рассказать Белле все, чтобы она, как обычно, разобралась в душевной суматохе и навела порядок. Увы, легких ответов на сложные вопросы не существовало; зато существовало тяжкое предчувствие, что дальше будет только хуже.

– Да, вернуться в город было бы неплохо. – Если к тому времени портрет не всплывет на всеобщее обозрение и не появится на аукционе.

– Добрый день, лорд Фоксберн. – Высокий голос леди Уоршем перекрыл все разговоры в гостиной. – Как, уши очень горели? Здесь то и дело вспоминали о вас.

– Мои уши пребывали в счастливом неведении, – сухо ответил граф.

Дафна обернулась и почувствовала, как участился пульс. Бриджи из оленьей кожи впечатляюще облегали узкие бедра, а темно-зеленый сюртук подчеркивал ширину плеч. Теперь она точно знала, что скрывается под искусно сшитым костюмом, воспоминание о крепком теле заставило ее едва заметно вздрогнуть. Бенджамин быстро осмотрел комнату и задержался на Дафне взглядом на миг дольше, чем следовало. Впрочем, вряд ли кто-то из присутствующих обратил внимание на неосторожный интерес. Но она заметила небольшую оплошность и поняла, как трудно будет притвориться, что между ними ничего не произошло. Что он никогда не обнимал ее, не целовал… в страстном забытьи. Что она не отдалась ему с безрассудным обожанием.

– Умоляю, не томите молчанием, – воскликнула леди Уоршем. – Расскажите, где побывали и что увидели.