— О! — Примми в первое мгновение не знала, что сказать. Виноватое выражение в глазах Теда сменилось страхом. Теперь она станет хуже к нему относиться и, возможно, больше не захочет встречаться. — Это не важно, — поспешно выпалила Примми. — То есть это, конечно, важно во многих отношениях, и прежде всего для тебя самого, но для нас с тобой это не имеет значения. Понимаешь?

Тед облегченно вздохнул и расправил плечи, словно избавился от огромного груза. Эта наивная радость казалась такой трогательной, что у нее ком подступил к горлу.

— Мне приятно это слышать, Примми, — хрипло отозвался Тед, держа ее за руку и глядя в глаза. — Ты для меня все на свете. — Он смущенно кашлянул. — Ты ведь и сама знаешь.

Примми кивнула. Чем больше она узнавала Теда, тем дороже он ей становился. Возможно, скоро он тоже станет для нее всем.

Они долго смотрели друг другу в глаза, а потом Тед притянул Примми к себе, обнял своими сильными руками, наклонился и поцеловал, вложив в этот поцелуй всю свою любовь и нежность.

И именно тогда, впервые поцеловав Теда, Примми поняла, что он действительно по-настоящему любит ее. Ее вдруг охватила уверенность, что она сможет доверять Теду, что за его нежной чувствительностью скрывается огромная сила, что Тед никогда не предаст ее, как Саймон, и что однажды, уже совсем скоро, она выйдет за него замуж.

Они продолжали встречаться все лето. В августе Примми и Тед на несколько дней съездили в Брайтон. А в сентябре, в день рождения Примми, Тед попросил ее выйти за него замуж.

Тогда-то она и рассказала ему про Дестини.

Тед был потрясен. Его сразило не то, что Примми родила ребенка вне брака, а то, что она позволила удочерить девочку. Но когда он узнал об отношениях Примми и Артемис, когда Примми призналась, как верила, что всегда сможет быть рядом с Дестини, и как потом все ее надежды обратились в прах, Тед пришел в ужас.

— Артемис не виновата, — пробормотала Примми, уткнувшись Теду в плечо. — Она и сама страшно переживает, но в их семье муж принимает все решения и ждет от жены безусловного повиновения. Артемис не хватило бы мужества пойти против воли Руперта или хоть чем-то вызвать его неудовольствие. Она слишком боится испортить с ним отношения.

— Но все изменится, когда Дестини вырастет, — уверенно заявил Тед, крепче сжимая Примми в своих объятиях. Его голос был полон любви и нежности. — Моя Шейла не могла иметь детей, и нас это всегда ужасно огорчало. Но теперь, когда мы вместе, ты и я… у нас будет целая куча детей, Примми, дорогая. Самое меньшее десять.

— Думаю, десять — это слишком. — Ее голова покоилась на груди у Теда, а голос все еще дрожал от волнения, вызванного разговором о Дестини, но напряжение понемногу отпускало Примми. Теперь, когда рядом с ней Тед, она готова выдержать все, что угодно. Жизнь снова прекрасна, и станет еще лучше, когда они поженятся. У них будут дети. Целый дом детей. В своем воображении Примми уже представляла себе, как ребятишки обнимают ее за шею своими ручонками и оставляют мокрые поцелуи на ее щеках.

Они поженились четырнадцатого сентября, ровно через полгода со дня их первой встречи. Это была совсем не та свадьба, о которой когда-то мечтала Примми. Церемония проходила не в англиканской церкви в Петтс-Вуде, а в скромном бюро регистраций в Вулидже. Вместо изысканного приема с шампанским в гостинице «Бромли-Корт» их ожидала обычная в юго-восточной части Лондона вечеринка для друзей и близких в небольшом спортивном зале Ротерхита. Будущие супруги собирались начать совместную жизнь не в собственном огромном доме в Петтс-Вуде, окруженном со всех сторон живописными полями и лесами, а в муниципальном доме, в двух шагах от оживленной Джамайка-роуд.

Когда Примми произнесла слова клятвы и Тед надел ей на палец золотое обручальное кольцо, она пожалела только о том, что в этот день рядом не было Кики, Артемис и Джералдин. Далекие мечты юности давно развеялись, как пыль на ветру. Единственное, что по-настоящему важно, — это их с Тедом любовь. И Примми искренне благодарила судьбу за это невероятное счастье.

Сентябрь 1978 года

Кики заворочалась на кровати и застонала. Она снова в Лондоне, в проклятом Лондоне, и утешало ее лишь одно: в ближайшие три дня Френсиса с ней не будет. Она стянула с глаз повязку и злобно уставилась на гостиничные часы. Четверть одиннадцатого. Самолет из Нью-Йорка приземлился только в два часа ночи, и Кики удалось поспать всего пять часов, от силы пять с половиной.

В котором часу нужно быть в студии? Кики перекатилась на спину и уставилась в потолок.

«Кит рассчитывает, что ты покажешься не позже полудня!» — крикнул ей вслед Френсис, когда после очередной безобразной ссоры она, презрительно хлопнув дверью, вышла из нью-йоркской квартиры.

Лежа на спине, Кики протянула руку к телефону, дождалась, когда ответит дежурный, и бросила властным, не терпящим возражений тоном:

— Кофе, пожалуйста. Не меньше галлона.

Потом она оторвала голову от подушки, села, свесив ноги с кровати, дотянулась до шелкового кимоно изумрудного цвета, просунула руки в рукава, встала, лениво подошла к окну и отдернула шторы.

Из окна открывался вид на Марбл-Арч и почти застывший поток машин на Бейзуотер-роуд в направлении Ланкастер-Гейт. Слева простирались покрытые травой зеленые поляны Гайд-парка. Деревья кое-где уже пестрели красновато-бурыми и золотыми листьями. Еще левее, к югу от парка, располагался Кенсингтон.

Кики задумчиво пошевелила губами. Разумеется, она знала, что квартиру, которую они когда-то делили с Примми, Артемис и Джералдин, давно продали, что Примми теперь живет в муниципальном доме в Ротерхите, Артемис — в Котсуолде, а Джералдин… Кики почувствовала привкус крови во рту и поняла, что прокусила губу…Джералдин, по всей вероятности, живет теперь в Париже. И все же притяжение старой кенсингтонской квартиры временами казалось непреодолимым.

Если бы квартира по-прежнему принадлежала отцу Артемис и если бы Примми продолжала жить в ней, тогда Кики была бы сейчас там и…

Кики попыталась додумать свою мысль до конца и не смогла. Она знала только одно: если бы та квартира и Примми остались в ее жизни, Лондон не был бы так ненавистен, как сейчас.

Во-первых, в Лондоне у нее не осталось друзей. С Примми они не встречались. Это было бы нелепо, ведь Примми — всего лишь конторская служащая из Ротерхита, а Кики — рок-звезда. У них нет ни единой точки соприкосновения. Все могло быть по-другому, если бы Примми по-прежнему жила в огромной кенсингтонской квартире и занимала приличную должность в рекламном агентстве или если бы Примми вышла замуж за Саймона.

Кики кольнуло чувство вины, и она постаралась отогнать прочь неприятную мысль. Но это было не так-то просто, поскольку здесь, в Лондоне, ей предстояло встретиться лицом к лицу с отцом.

Хмуро разглядывая медленно ползущую вереницу машин, Кики задумалась, не ошиблась ли она, вынудив Саймона отказаться от женитьбы на Примми. Тогда ей казалось, что это единственно возможный выход, она даже представить себе не могла отца и Примми в любовных объятиях, в постели, а мысль о том, что Примми может стать ее мачехой, пять лет назад приводила Кики в ужас. Но сейчас она уже не видела в этом ничего ужасного. Уж лучше Примми, чем та кошмарная баба среднего возраста, на которой отец женился несколько месяцев назад. Если бы Примми вышла за Саймона, они остались бы подругами и Кики с радостью возвращалась бы в родительский дом, где прошло ее детство.