Я достала мобильник и написала Сэму эсэмэску: «Прости за все», – хотя сама не понимала, за что извиняюсь – за то, что уже совершила, или за то, что только готовлюсь совершить. Глаза жгло от непролитых слез, но плакать я не могла. Не время. На лестнице послышались шаги. Еще не поздно передумать. Но Натан уже входил в комнату. Я ступила на кремовый ковер и протянула ему стакан.

– Спасибо, – поблагодарил он. – Неважно выглядишь, Дженна. – Он приложил к моему лбу ладонь. – Да ты вся горишь.

Я откинула голову, отстраняясь от его руки, и почувствовала, как между глазами пульсирует боль. Нахлынуло непреодолимое желание, чтобы кто-нибудь за мной поухаживал, позаботился обо мне. Но я вспомнила, какие муки выпали на долю моему сердцу. Пусть Натан испытает то же самое. Узнает, каково это – жить в подобном ужасе и ощущать собственную беспомощность.

– Ничего страшного, немного простудилась. Извини, что в последние дни не отвечала на твои сообщения. Мы можем поговорить?

– С удовольствием. Только у меня мало времени. Сегодня вечером мне надо уйти.

– Куда? – Я постаралась, чтобы мой вопрос прозвучал как можно небрежнее.

– Я должен встретиться с другом.

С кем бы Натан ни разговаривал по телефону, того человека никак нельзя было назвать его другом. Меня не удивило, с какой легкостью он солгал. И я внезапно прониклась ледяным спокойствием.

– Но на то, чтобы выпить, времени, я думаю, хватит.

– Хватит. Только я решил, что ты имела в виду чай. Мне предстоит вести машину. – Натан поднес стакан к носу и принюхался. – Сто лет не пил виски «Джек Дэниэлс». Ладно, одна порция не повредит. – Он уже поднес стакан к губам и собирался пригубить напиток, как вдруг опустил руку. От разочарования у меня все оборвалось внутри.

– Что-то не так?

– Лед. Хочешь, принесу?

Я покачала головой – спазм в горле мешал говорить. Натан пошел на кухню, и я услышала, как из дозатора холодильника в стакан со стуком упали кубики льда. Я опустилась на диван: ноги у меня были словно ватные.

– За что пьем? – спросил он, вернувшись.

– За истину. – Мой голос прозвучал на октаву выше обычного, и мне оставалось только надеяться, что Натан ничего не заметил.

– За истину? – Он отпил виски и поморщился. – Еще и без воды. Хочешь меня убить? – Он сделал новый глоток, поменьше первого.

– Твое здоровье! – Я опрокинула в себя яблочный сок, но как только прохладный напиток попал мне в горло, выплюнула его обратно в стакан и закашлялась. Из моих глаз покатились слезы.

Натан взял у меня стакан, обнял за плечи, и у меня не хватило сил сбросить его руку. Он протянул мне коробку с бумажными платками, я вытащила один и вытерла глаза. Пока я сморкалась, он достал откуда-то одеяло и закутал мне ноги. Мне стало неуютно от его доброты. «Волк в овечьей шкуре», – так сказала бы о нем мама. А что, если это неправда?

Что, если я ошибаюсь?

Но он уже осушил свой стакан. Времени для сомнений не осталось.

Я тянула время, заполняя его пустой болтовней, пока Натан не сказал:

– Дженна, мне что-то нехорошо. – Зрачки у него расширились, он откинул голову на спинку дивана, словно ему стало трудно ее держать. – Наверное, заразился от тебя.

– Уверяю тебя, что нет, – коротко и холодно ответила я. У меня не осталось времени на эмоции. – Давай поговорим, Натан. Поговорим о Калли.

– О Калли?

– Скажи мне, – я взяла у него стакан и с силой опустила его на журнальный столик, – скажи, что ты с ней сделал?

– Что я с ней сделал? Дженна, ты несешь чепуху. Наверное, ты в самом деле больна.

– Больна не я, Натан. – Я придвинулась к нему и сказала на ухо: – Я все знаю.

– Что знаешь?

– Как ты издевался над ней. Запугивал ее. – Я касалась его щекой. – Как убил ее.

– Это просто смешно! – выкрикнул Натан, наконец сбросив личину. – Я любил Калли! Делал все, чтобы ее уберечь. Буквально все! А вот ты ее не знаешь. – Его лицо все больше краснело, только я не понимала, от злости или от средства, которое я подмешала ему в виски. – Тебе лучше уйти. – Его речь замедлялась, голова тряслась, словно он пытался сбросить пелену с мыслей.

– Я никуда не уйду, пока не услышу правду. – Я встала над ним.

Натан сел, не удержался, повалился на диван, помотал головой и попытался подняться.

– Дженна, мне правда не по себе. – Он говорил неразборчиво, открывал и закрывал рот, словно проверяя, может ли он двигать челюстью.

– То, что я подлила тебе в виски, называется пентобарбитон. Собак он убивает довольно быстро. Но, учитывая твои размеры и количество выпитого, у тебя есть минут двадцать. С поправкой в ту или иную сторону, точнее трудно сказать.

Глаза у Натана вылезли из орбит. Он схватился за край дивана и попытался подняться, но ноги, видимо, онемели, и он грохнулся на пол, едва не задев головой журнальный столик. Потянулся к моей лодыжке, но я отступила и сверху вниз продолжала смотреть на человека, который своим отвратительным, жестоким поступком невольно спас мне жизнь. Затем коротко пнула его носком под ребра, чтобы он не засыпал.

– Начинай говорить.

Натан лежал на полу, перевернувшись на живот. Его тело подергивалось – он пытался вернуть власть над своими конечностями, но это были судорожные беспомощные движения, как у старающейся принять нормальное положение валяющейся на спине черепахи. Он повернул ко мне лицо – вены на его шее вздулись, глаза от испуга выпучились.

– Что со мной?

– Твое тело мало-помалу отключается, органы сдают один за другим. Последней пропадет речь. К счастью для тебя, все произойдет относительно безболезненно.

– Дженна…

– Заткнись и слушай. – В моей сумке лежал еще один пузырек. Я вынула его и показала Натану. – Это антидот. Если ты признаешься в том, что сделал, я дам его тебе, и ты проведешь остаток своей жалкой жизни в тюрьме. Ясно?

– Да. Я…

– Подожди.

Я наклонилась, впилась ему пальцами в плечо, потянула раз, другой, третий, но не смогла перевернуть на спину. Вся в поту, я встала на колени, подсунула одну ладонь ему под плечо, другую под бедро и резко толкнула. Чтобы он не скатился назад, я подставила ему под поясницу колено, сжала зубы и снова толкнула. На этот раз он принял нужное положение. Тяжело дыша, я достала телефон, включила диктофон и положила аппарат на журнальный столик.

– Теперь говори.

– Дай мне антидот. Пожалуйста.

– Чем скорее ты все скажешь, тем скорее получишь его. Не бойся: несмотря на то что ты чувствуешь, ты не умираешь. Пока.