– Я не хотел, чтобы она от меня уходила. Думал, если она останется, все образуется и наши отношения станут прежними. Мы были с ней счастливы. Я предложил ей уехать, поменять работу. Начать все сначала. Ей требовалось время, чтобы понять, что такое возможно. Поэтому я забрал ее мобильник, перевел деньги на другой счет и постоянно находился рядом. Чтобы не позволить ей уйти. Но в тот вечер, судя по всему, она задумала побег.

– В тот вечер, когда вас пригласили на свадьбу?

Натан едва заметно кивнул.

– Во время той поездки, когда погибла Калли, за рулем сидел ты. Я видела.

Натан закрыл глаза, и я поняла, что у меня не остается времени.

– Просто признайся. Признайся, что в тот вечер, когда она погибла, ты был в машине. Вы поругались? Так?

– Да. Я спросил, намерена ли она выбрать меня. Калли ответила, что нет. Но она должна была выбрать меня. – Голос Натана слабел, и я подвинула телефон ближе, чтобы его слова записались.

– Кого она предпочла тебе?

Его веки затрепетали, и это означало, что мое время кончилось. Но я не отступала.

– Так ты был за рулем?

– Да. – Он говорил настолько тихо, что телефон пришлось подсунуть к самым его губам.

Я услышала то, что хотела, но не ощутила волны облегчения, на которую так надеялась. Натан пытался что-то добавить, но язык его больше не ворочался, и я не смогла ничего разобрать. Он облизнул губы. Я принесла с кухни воды и поднесла стакан к его рту. Струйки побежали по его подбородку, и он закашлялся. А когда перестал кашлять, его грудь больше не поднималась и не опускалась. Он затих и лежал совершенно неподвижно.

– Натан!

Неужели он умер? Это невозможно! Меня пронзил страх. Я приложила ухо к его груди и с облегчением услышала, что под ребрами бьется сердце. Мои слезы падали ему на грудь и расплывались на рубашке. Мгновением раньше, стоя на кухне и глядя на заходящее солнце, я поняла, что не способна убить Натана. Не могу это сделать, что бы он ни совершил. Я взяла на работе два разных препарата: один мог его убить, другой нет. Я подлила ему в виски несмертельный. Но, судя по тому, как быстро Натан отключился, переусердствовала с дозой кетамина. Пузырек же с пентобарбитоном, способным убить человека, лежал у меня в кармане. Вот Линда запаникует, когда обнаружит, что его нет в сейфе! И поделом ей.

– Просыпайся! – Я крепко встряхнула Натана за плечо, и он открыл глаза.

Он смотрел на меня, пытался сесть, но не мог.

– Ты отстегнул ее ремень безопасности? Специально направил автомобиль в дерево?

– Нет. – Его глаза снова превратились в две узкие щелки. – Не я сидел за рулем, когда произошла авария. На свадьбе мы поссорились и кричали друг на друга всю дорогу домой. Это было ужасно. Дома мне потребовалось в туалет, и, когда я вышел, Калли исчезла вместе с машиной.

Я села на корточки. Промокшая от пота майка липла к телу. Я очень устала и не знала, как поступить. Где-то глубоко внутри зрело неприятное чувство. И не только от того, что я сделала. Я начинала верить Натану. Вспомнила, как добр он был ко мне – принес воды, заботился, не забыл даже захватить хлеб, чтобы я могла покормить уток. Про паспорт и ожерелье он сказал правду. Я доверила бы тебе жизнь, мелькнули слова Калли из моего сна. В глубине души мне начинало казаться, что и я должна ему верить.

– Натан, ты не умрешь. Некоторое время будешь чувствовать сонливость, но, пожалуйста, держись, не засыпай. Я нужна Калли. Нам вместе надо кое-что сделать, я в этом уверена. Иначе мне от нее не освободиться. Только я не знаю, что именно нужно делать. Я ей обязана. Скажи, кого она предпочла тебе? С кем ты должен встретиться сегодня вечером?

Натан пытался что-то сказать, и я наклонилась, чтобы наши лица оказались на одном уровне. От него пахло виски. Он закрыл глаза, но на этот раз сумел вытолкнуть из себя слова:

– Она хочет, чтобы ты помогла Софи.

– Софи? Она в опасности? Калли это пытается мне сообщить?

Натан едва шевельнул головой, однако я решила, что этого достаточно, чтобы принять его движение за утвердительный кивок.

– Она и есть тот человек, с которым ты сегодня вечером встречаешься?

– Да. Я делал все, чтобы не подпустить к ней Калли. Держать на расстоянии и не позволить впутаться.

– Во что впутаться?

– Я считал, что с этим покончено. – Он начал вращать глазами.

– Натан, где Софи?

– Она… – Пытаясь говорить, он израсходовал последние силы. Веки его опустились, и черные ресницы коснулись смертельно бледной кожи. Я изо всех сил трясла его за плечо, но он лишь мотал головой. Грудь его судорожно поднималась и опадала, и в такт ее движениям раздавался прерывистый раскатистый храп. Я уронила голову на руки. Натан отключился не меньше чем на час. А на десять у него назначена встреча с Софи. Если к этому времени я к ней не успею, Софи может снова исчезнуть. Мое сердце набухало в груди, как воздушная кукуруза, и я понимала, что позаимствованное мною время на исходе. Если я позвоню доктору Капуру, меня заберут в больницу, но, я думаю, уже слишком поздно. Кроме того, у меня долг перед Калли и ее родителями. Если Софи в опасности, я должна ей помочь. И немедленно. Я сжала кулаки, надавила ими на глаза, и туман в мозгу стал рассеиваться. Где она?

Думай! Что это был за шум на заднем плане? Я вспомнила звонок со второго телефона Калли – того, что дала мне Сара в стоматологической клинике. Если Натан всеми силами пытался разлучить сестер, то номер, который я набирала, наверняка принадлежит Софи. А шум? Я где-то слышала его раньше.

Внезапно меня осенило. Это был звук разбивающихся о берег океанских волн.

Теперь я знала, где находится Софи. Я много раз видела это место в своих видениях. Кемпинг «Гнездо совы». Я должна его найти.

Холодно. Как же чертовски холодно, думала она. При каждом вдохе влажного воздуха у Софи перехватывало в груди. Сейчас бы одеяло, но приходилось обходиться пальто, в которое она закутала плечи, а на кисти натянула рукава джемпера. Резкий скребущий звук не прекращался ни на минуту, и Софи, свернувшись клубочком, вспомнила песенку, которую пела ей Калли, когда она среди ночи забиралась к старшей сестре в постель, дрожа от ужаса, потому что ей казалось, что в спальню пробралось чудовище.

Софи прижималась к сестре, которую любила больше всего на свете. Ей было с ней спокойно и уютно. А Калли никогда не жаловалась родителям, что Софи снова не давала ей ночью спать. Софи ни за что бы не поверила, что настанет время, когда старшей сестры не окажется рядом, чтобы прийти к ней на помощь. Она вспомнила, как Калли подставила Даррену Патерсону подножку на игровой площадке за то, что тот обозвал Софи плаксой, и стояла над ним, уперев руки в бедра. «Еще раз обидишь мою сестру, будешь иметь дело со мной!» Калли всегда была рядом, но сейчас, когда Софи больше всего в ней нуждалась, ничем помочь не могла.