А ведь так легко разорвать конверт и удовлетворить всеобщее любопытство. Но она все смотрела с сомнением на письмо.

— Что это за безразличие?.. Я умираю от любопытства, — сказала Макбуле.

Ремзие с тем же видом спросила:

— Что это может быть?

Потом сделала вид, что кладет его в карман, а затем снова вынула.

Я понимал, что она чего-то ждет. Когда все отвлеклись, Ремзие потихоньку разорвала конверт. Создавалось впечатление, будто она не хочет разочароваться и поэтому тянет…

Я наблюдал за ней. Наконец Ремзие вскрыла конверт, пробежала глазами письмо, смяла его, сделав жест, будто хочет бросить его в печь.

Я вспомнил случай из детства. Пределом моих мечтаний тогда был трехколесный велосипед. Мне сделали сюрприз: купив его, поставили перед нашей дверью. Когда появляется то, о чем так долго мечтаешь, просто не можешь сразу это осознать. Помню, как долго смотрел на него с волнением. Все были поражены, и что-то говорили. А я все твердил: «Нет, нет, это не может быть моим велосипедом!» Я думаю, что Ремзие чувствовала сейчас то же самое. Она долго ждала это письмо, и теперь ей не верилось, что оно у нее в руках.

Она прочла несколько строк, потом опять скомкала бумагу. Она сама себе улыбалась. Я видел, как лицо ее вспыхнуло, а после заметил, что улыбка на лице исчезла и она стала оглядываться. Наши глаза встретились. Она приблизилась ко мне. Я понимал, что ее переполняли чувства.

— Не догадываетесь от кого? — спросила она.

— Ремзие, я уже давно это понял. И даже рад за тебя, — ответил я.

Я отошел от нее, надев на лицо бесстрастную маску, чтобы никто уже не смог ее с меня стянуть.

Немного погодя она зашла ко мне в комнату.

— Письмо от него. Он узнал, где я. Говорит, что все бросает и едет, чтобы повидаться со мной.

— Как ты думаешь, Ремзие, что будет? — спросил я.

— Да ничего не будет. Пусть едет. Что он думает, что так легко меня найти?!

— Конечно, легко, — парирую я.

— На сцене — возможно. Но не иначе.

— Ремзие, давай не будем играть. Вам обязательно надо повидаться. Ты же знаешь, я говорю тебе это как старший брат.

— Мы не сможем договориться.

— Не надо тебе убегать от него. Все очень серьезно. Оставь свои капризы. Поговори с ним.

Ремзие заупрямилась, как я в детстве с велосипедом.

— Нет, нет. Вы не понимаете.

В коридоре послышался напев. Макбуле вошла без стука. Она знала, о чем мы говорили, и все равно спросила:

— По-моему, у вас секреты?

— Если знаешь, зачем помешала, — ответил я.

— Могу и уйти, — бросила она.

— Давайте скажем ей, о чем мы говорили. Неудобно как-то, — произнесла Ремзие.

— А что скрывать?

Ремзие вкратце все пересказала Макбуле.

— Если хотите, прочитайте сами, — закончила она и протянула письмо.

Макбуле поднесла письмо к лампе и начала читать.

— Он влюблен в тебя. Да он просто сгорает от любви. Забрать тебя хочет.

Ремзие выпрямилась и твердо произнесла:

— Посмотрим еще. Я ему не игрушка.

— Вот дурочка! Причем тут игрушка! Вы любите друг друга. Это любовь! Да еще какая!

* * *

Ходжа, Макбуле, Пучеглазый и я долго все обсуждали. Потом мы позвали Ремзие.

— Завтра вечером мы приглашены к Масуме на ужин. Конечно, ты тоже должна быть там, — сказал ей ходжа.

Она испуганно спросила:

— А почему вы меня по-особенному предупреждаете. Я что, не так себя вела при зяте?

Мы увидели, что ходже не справиться.

— Нет, Ремзие. Просто ты обязательно должна быть там. Можно даже сказать, что ужин специально для тебя.

Мы все наигранно засмеялись.

— Специально для меня? — переспросила она.

Тут Макбуле не выдержала:

— Ну что вы мямлите? Придется уж мне сказать. Лапочка ты моя, на ужине будет твой. Потому.

Ремзие взволнованно вскочила:

— Имеет право. Тогда я не пойду.

Я понял, что ее невозможно будет переубедить. Однако, полагаясь на свой опыт, все-таки пытаюсь, в последний раз.

— Ремзие, тебе нужно быть с нами.

Она всегда была покорна, но в этот раз стала сопротивляться.

— Это очень личный вопрос.

— Знаешь, это последний вечер труппы «Нового театра». Два года назад мы уже распадались, и тогда же на станции все смогли собраться и заново создать труппу. Теперь все совсем по-другому. Надеяться больше не на что.

Ходжа устал и не хочет больше странствовать. Всему настает конец. На нашем последнем совещании мы о тебе только и говорили. Ты всегда слушалась меня и была мне настоящей сестрой.

На глазах у всех выступили слезы.

— Девочка, ты заставила меня переживать, — сказал ходжа и потом продолжил: — Парень любит тебя. Из-за тебя до этих краев добрался. Ты должна встретиться с ним хотя бы раз.

Наконец Макбуле тоже высказалась:

— Ну и что, что обидел! Главное, любит. Если бы не любил, зачем бы ехал сюда? Невзирая на снег и ненастье, отправился в путь за тобой.

Я снова вмешался:

— Ремзие, встреться с ним. Ведь ты сама мне про него рассказывала. Не думаю, что ты сама себе не веришь.

Эти слова больше всего подействовали на нее.

— Да, вы правы. Я пойду с вами и встречусь с ним.

Я взял ее за руки и сказал:

— Вы договоритесь. А на обратном пути, возможно, мы заедем к тебе.

Однако некуда больше было ехать. Теперь с тоской мы держали путь обратно в те места, откуда, как от пожара, когда-то убегали.

Идущий рядом ходжа, плача, говорил:

— Каков век — таков и человек. Жизнь — это опыт. А прожить жизнь — значит познать мир.

Решад Нури Гюнтекин — классик мировой литературы, родился в 1889 году, преподавал французский язык и служил атташе по делам культуры в посольстве Турции в Париже. Его книги и по сей день самые читаемые в Турции, по ним снимаются фильмы и сериалы, которые обожают зрители, в том числе и российские.

Одиночество подчас объединяет людей самых разных профессий, судеб и возрастов. Особенно если у них есть что-то общее. Например, любовь к театру.

Во время вынужденной стоянки поезда четверо попутчиков решают основать Новый турецкий театр. Поначалу все идет неплохо. Но вскоре деньги заканчиваются, и труппа постепенно начинает распадаться. Однако дома их никто не ждет, а за то недолгое время, что эти люди провели вместе, они стали семьей. А театр — их последним приютом, последним убежищем…

МИР КНИГИ

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного