«А». Некоторые фамилии сразу бросаются в глаза: мистер и миссис Джеймс Л. Барклай, мистер и миссис Чонси М. Депью, мистер Шипли Джонс… Некоторые из нас, например, Кошечка, Мэйми и леди Пэджит, ликуют, вздыхая с облегчением: мы есть в списке! Мы включены, хотя в нас нет ни капли никербокерской крови. А вот Джея Гульда в списке нет. Нет Фанни и Джона Пирпонт Морганов, нет Рокфеллеров. Сердца бьются все сильнее. Мистер и миссис Корнелиус Вандербильт. Джордж У. Вандербильт. Далее мы ожидаем увидеть фамилию мистера и миссис Уильям Киссам Вандербильт, но вместо них находим миссис А. Ван Ренселир. Ван Ренселир? Стоп. Должно быть, пропустили. Читаем внимательнее. Элис и Корнелиус включены, а Альва Вандербильт нет?

* * *

Вечером следующего дня – главное событие светского сезона. Бал миссис Астор! Те из нас, кто после многолетнего ожидания получил желанное приглашение, входят в ее городской особняк, не совсем понимая, что нас ждет. Мы видим очаровательно оформленный вход. А сколько тюльпанов, пальм, «американских красавиц»! Мраморная лестница увита плющом. В главной гостиной – море желтых тюльпанов, высокий комод уставлен восхитительными розами.

В умах всех и каждого «список четырехсот». Мы слышим, как гости шепотом его обсуждают, высматривая Уорда Макаллистера, но того пока нет. Всех интересует главный вопрос: знала ли миссис Астор о том, что Уорд собирается опубликовать этот список? Была ли она посвящена в его план? Трудно сказать. Вон она, непревзойденная хозяйка бала, принимает гостей, а до сплетен и домыслов ей нет никакого дела. Она находится на возвышении, восседая, словно на троне, на своей любимой банкетке. За спиной у миссис Астор – ее портрет в натуральную величину. На ней, как обычно, бархатное платье, на голове – высокий парик. Она увешана драгоценностями: брильянтовая тиара, брильянтовые колье, брильянтовая корсажная брошь, бриллиантовые кольца. При малейшем ее движении украшения переливаются и сверкают, так что создается впечатление, будто она сияет и искрится.

К одиннадцати часам вечера образуется длинная очередь из гостей, которая тянется до самой площадки первого этажа. Те из нас, кто впервые знакомится с миссис Астор, во власти предвкушения этой встречи. Мы ждали этого момента много лет. И сейчас мы будем ждать своей очереди еще целый час. Миссис Астор встречает каждого гостя рукопожатием и сердечными словами. Некоторым лишь кивает в знак приветствия. Супругам Ливингстонам и Бельмонам она говорит несколько вежливых фраз. А Мэйми Фиш просто протягивает руку.

Но Мэйми сама обращается к миссис Астор:

– На этот раз Уорд превзошел сам себя, да-да. Теперь, чтобы прыгнуть выше головы, ему понадобится стремянка. Он вполне заслужил, чтобы мы величали его Уордом Реестровичем. – Мэйми, обожавшая собственные остроты, разражается своим неподражаемым смехом.

Но на лице гранд-дамы нет и тени улыбки.

Вскоре появляется и сам Уорд Макаллистер. Все отмечают, что он безмерно горд собой. Уорд направляется к миссис Астор, чтобы засвидетельствовать свое почтение. Но та, подняв руку, останавливает его. Она разгневана. Это сразу видно. Уорд неохотно удаляется. Понурившись, съежившись, он как будто сразу стал меньше ростом. От его напыщенности не осталось и следа.

И, честно говоря, жалеть его не хочется. Во-первых, сам виноват. Во-вторых, к нам он всегда относился пренебрежительно. Если и уделял кому-то внимание, то, как правило, лишь для того, чтобы покритиковать. Особенно досталось леди Пэджит: в газете он разнес в пух и прах устроенный ею званый ужин, потому что там, видите ли, не подавали мясных блюд. Однако в заметке забыли упомянуть, что леди Пэджит недавно присоединилась к вегетарианскому движению. На следующий день она отправила Уорду Макаллистеру рыбу – с головой и хвостом.

Общаясь между собой и с другими гостями, мы остро ощущаем вокруг себя пустоту – отсутствие Альвы. Хотя о ней не говорим. Да, после костюмированного бала Альвы миссис Астор пришлось признать существование Вандербильтов, но это не значит, что она обязана принимать их в своем доме.

Днем Альва сообщила леди Пэджит, Офелии, Пенелопе, Кошечке и всем, кого сумела разыскать, что ей с Вилли нужно срочно уехать из города. Как удачно все сложилось.

Глава 42

Альва

Альва маленькими шажками пробиралась по коридору. Выставив перед собой руки, наощупь продвигалась в темноте. Все равно что с завязанными глазами. Один раз она уже слишком резко свернула, – когда выходила из гардеробной, – и носком врезалась в ограничитель двери. Сейчас она ждала, что вот-вот нащупает скругленные резные перила, но они как будто прятались от нее. Она прошла еще немного, и наконец пальцы коснулись поручней. Медленно, осторожно, ступенька за ступенькой, она стала спускаться по лестнице. В доме отовсюду доносилось копошение слуг, натыкавшихся в темноте на предметы мебели.

– Вилли? – окликнула она, сойдя с лестницы.

– Мы здесь, в игровой комнате.

Альва пошла на голос мужа, который привел ее туда, где Вилли коротал вечер с детьми. В комнату сочился тусклый лунный свет, в котором едва заметно вырисовывались четыре силуэта, сидевших почти вплотную друг к другу. Вилли рассказывал детям историю о привидениях, и, когда он издал громкое у-у, восьмилетний Гарольд пронзительно вскрикнул и расплакался.

– Вилли, ну вот что ты делаешь! – Лица Гарольда Альва разглядеть не могла, но этот вскрик был ей хорошо знаком. Она ясно представляла, как у сына дрожит нижняя губа, а глаза зажмурены.

– Я? – возмутился Вилли. – Это по твоей милости мы все сидим в темноте.

– От твоих историй им кошмары будут сниться, – отругала мужа Альва, сажая Гарольда к себе на колени.

– Тогда зажги лампу. Или хотя бы свечу.

– Нет.

– Но это же глупо. Хотя бы одну лампу. Одну свечу.

– Вилли Кей, – Альва заскрежетала зубами, – только попробуй взять лампу – видит Бог, пальцы тебе переломаю.

Было одиннадцать часов вечера. В особняке миссис Астор, расположенном в нескольких кварталах южнее, уже начался бал. Еще до наступления сумерек, в четыре часа дня, Альва велела погасить в доме все огни. Все до одного.

– Бред полнейший, – негодовал Вилли.

Альва так не считала. Увидев, что ее нет в списке «четырехсот», она сообщила всем знакомым, что они с Вилли вынуждены уехать в Мобил по срочному делу. Их поезд отправляется в пять часов вечера, иначе они непременно присутствовали бы на балу миссис Астор.

– Да все и так знают, что нас не пригласили, – указал Вилли.

– В этом списке полно пробелов и неточностей. – В списке, что Уорд представил «Нью-Йорк таймс» несколько фамилий значились по ошибке. Мистер Стэнли Данн год назад скончался от сердечного приступа, мистер Герберт Франклин тоже умер, а Марджори Бландт указали дважды – под ее девичьей фамилией и еще раз под фамилией мужа. – Всем известно, что список не выверенный. Многие могут подумать, что наши фамилии просто пропустили.

– Глупости. А наши слуги тоже, что ли, уехали из города? – резонно заметил Вилли. – Раз они в доме, значит, и свет кое-где должен гореть.

– Мы отпустили их на вечер, – огрызнулась Альва.

– А как ты объяснишь свое появление завтра в городе?

Ну да, умеешь ты меня разозлить!

– Мы скажем, что вернулись раньше, – отвечала Альва, понимая, что до вечера не сможет носа показать на улице. – Все, хватит об этом, Больше ни слова не