— Идите, Мэгги, не бойтесь, — проговорил подошедший к ним герцог Белдон. — Рядом с Эндрю вы будете в такой же безопасности, как со мной.

Он был, конечно, прав. Рядом с маркизом — другом Ника и таким же влиятельным человеком, как герцог Белдон, — Мэгги могла чувствовать себя спокойно. Глядя прямо на Эндрю Саттона, она улыбнулась и проговорила:

— Хорошо, но предупреждаю вас, милорд, я разучилась танцевать, так что прошу вас, будьте со мной терпеливым.

Он улыбнулся в ответ, и сердце Мэгги забилось быстрее.

— Терпение вообще является отличительной чертой моего характера.

Он протянул ей руку, и Мэгги доверчиво положила свою на рукав его тяжелого бархатного камзола.

Пока они выходили на середину зала, вслед Мэгги, как обычно, раздалось несколько язвительных замечаний, которые тут же стихли, когда насмешники заметили, что ее сопровождает маркиз Трент. Танец оказался длинным, и Мэгги получила от него огромное удовольствие.

— Благодарю вас, милорд, — сказала она своему партнеру, когда музыка стихла.

Маркиз удивленно вскинул густые каштановые брови.

— За что?

— За то, что помогли мне вновь ощутить некоторые прелести жизни.

Карие глаза маркиза стали иссиня-черными. Склонившись над рукой Мэгги, он тихонько заметил:

— Быть может, я смогу помочь вам вспомнить еще и другие, миледи?

Почувствовав на своей руке теплое дыхание Эндрю Саттона, Мэгги затрепетала.

— Очень может быть, милорд, — ответила она.

Николас первым покинул бал, прежде чем его участники сняли маски, однако полчаса спустя, выйдя из особняка, Элизабет заметила его неподалеку. Он ждал, пока она сядет вместе с тетей в карету Белдона, а Элиас и Тео, облаченные в золоченые ливреи герцога, заберутся на запятки кареты, готовые в случае необходимости прийти на помощь.

Приехав домой, Элизабет попрощалась с тетей и отправилась прямиком в свою комнату, терзаемая неуверенностью и беспокойством. Николас мог прийти в любую минуту, ведь она согласилась стать его любовницей! Он будет целовать ее, ласкать, может в любой момент овладеть ею. Сердце Элизабет затрепетало, в горле пересохло. Одно дело заниматься любовью под влиянием внезапно вспыхнувшей безумной страсти и совсем другое — сделать это занятие неотъемлемой частью своей жизни, коренным образом изменив ее.

Впрочем, жизнь ее изменилась уже давно, в то самое мгновение, когда она влюбилась в Николаса. С того дня ее судьба, со всеми ее радостями и горестями, стала неотделима от судьбы графа Рейвенуорта.

В спальне Элизабет ждала Мерси, чтобы помочь ей раздеться. Элизабет стояла неподвижно, пока горничная расстегивала на обшитом зелеными перьями костюме крючки и пуговицы. Мерси еще не догадалась об отношениях графа и Элизабет, однако можно было не сомневаться, что при ее проницательности ей потребуется для этого немного времени.

Сначала узнает Мерси, а потом и другие слуги в доме. Элизабет знала, что слуги преданы графу и что тайна отношений хозяина и его подопечной будет сохранена, по крайней мере на какое-то время. И тем не менее ей было неприятно.

Служанка проворно вытащила из прически Элизабет шпильки и расчесала ей волосы.

— Спасибо, Мерси, остальное я сделаю сама. Иди спать.

— Вы уверены?

— Да, конечно.

— Ну хорошо. Спокойной ночи, мисс.

— Спокойной ночи, Мерси.

Элизабет подождала, пока Мерси выйдет из комнаты, зажгла свечу и уселась у стоявшего у окна стола. Колеблющаяся тень упала на стену, а комната озарилась мягким желтым светом. Элизабет бросила взгляд на дверь, ощущая одновременно и беспокойство, и странное возбуждение. Скоро придет Николас. Нужно решить, что ей надеть. Впереди ее ждет особенная ночь.

Взгляд Элизабет остановился на украшенной зелеными перьями маске, которую она небрежно кинула на туалетный столик. Медленно протянув руку, она взяла ее, надела и взглянула в зеркало. В прорезях маски блеснули зеленые глаза. Несколько мгновений поколебавшись, Элизабет смело развязала бретельки на ночной рубашке, и рубашка соскользнула на пол. Обнаженная, Элизабет подошла к кровати и улеглась, откинувшись на подушки.

Минута шла за минутой. В камине весело потрескивали поленья, за окном завывал ветер. Внезапно что-то побудило Элизабет взглянуть в сторону двери. В дверном проеме стоял Николас. Маскарадный костюм он сменил на узкие черные панталоны, заправленные в высокие сапоги. Мощную грудь обтягивала белая батистовая рубашка. Дверь за Николасом тихонько закрылась, однако он не двинулся с места, так и стоял, не отводя глаз от обнаженного тела Элизабет.

— Вижу, ты уже оделась для своего первого урока, — чуть охрипшим голосом проговорил он.

— Я хотела доставить тебе удовольствие.

Он подошел к кровати, ступая со своей обычной грацией и не отрывая взгляда от видневшихся в прорезях маски глаз Элизабет.

— И это тебе удалось. Но сегодня, любовь моя, я сам собираюсь доставить тебе удовольствие.

Элизабет всю, с головы до ног, обдало жаром. Сердце ее исступленно забилось в груди. Облизнув пересохшие губы, она спросила:

— Что ты хочешь… чтобы я сделала?

Его взгляд, казалось, пронзал ее насквозь.

— До конца ночи ты сделаешь очень многое, любовь моя. — Он присел рядом с Элизабет и бережно заключил ее в объятия. — Но сначала мне бы хотелось просто поцеловать тебя.

Элизабет закрыла глаза, ощущая на своих губах тепло его губ, чувствуя прикосновения его влажного языка. Он поцеловал ее страстно, сильно, прижавшись к ней всем телом, не скрывая возбуждения своей восставшей плоти, не обращая внимания на ее смущение. Пора смущения миновала. Теперь Элизабет была его любовницей, и он намеревался показать ей, что это означает.

Наклонив голову, он снова прильнул к губам Элизабет. Язык его проник в сладостную влажность ее рта. Она ответила Николасу с такой же страстью, давая понять, что она ко всему готова.

— Обними меня, — тихонько проговорил Николас, и когда Элизабет подчинилась, ее грудь прижалась к его груди.

Николас застонал и с еще большей страстью впился в губы Элизабет, потом принялся покрывать поцелуями ее шею и плечи. Добравшись до груди, впился губами в розовый сосок.

— Николас… — простонала Элизабет.

Вцепившись ему в плечи, она изогнулась всем телом, целиком отдаваясь этой блаженной ласке. А Николас принялся ласкать ее вторую грудь, кончиком языка касаясь маленького розового соска.

Лицо Николаса в пламени свечи казалось словно высеченным из камня, густые черные волосы в беспорядке падали на лоб. Прижав Элизабет к себе так, что она почувствовала, как он возбужден, Николас уверенно и не спеша вновь принялся покрывать поцелуями ее грудь, потом губы его заскользили вниз по ее телу, к плоскому животу Элизабет.