Нортон встал, подошел к окну и выглянул наружу. Там по-прежнему было темно, но это была не ночная темень. Он не видел ни звезд, ни луны, ни городских огней, ни света автомобильных фар. Могло показаться, что стекло закрашено черной краской, но темнота имела глубину, и он понял, что за окном существует какой-то мир.

Только он сомневался, что хочет узнать, какой именно.

Вздохнув, он отвернулся. От дальней дороги и всего пережитого здесь в холодном поту он чувствовал себя грязным, вонючим. Несмотря на то, что ванная комната, насколько он помнил, находилась в дальнем конце коридора, он все-таки решил перед сном принять душ. Он не захватил ни халата, ни пижамы, да и все сменное белье осталось в машине. Странно. Он с самого начала собирался переночевать в Окдэйле, может, даже побыть здесь несколько дней, и теперь не мог найти объяснения тому, что не собрался как следует.

Это на него не похоже.

Он нашел это тревожным признаком.

Но все-таки решил отправиться в душ, сполоснуться, потом одеться снова, а спать в нижнем белье. Он подумал, не позвать ли Биллингсона, не попросить ли у него халат и полотенце, но идея лишний раз сталкиваться с наемным работником показалась непривлекательной, поэтому Нортон решил сначала заглянуть в ванную, посмотреть, не найдется ли там что-нибудь подходящее.

Он разулся, снял ремень, вынул из карманов всякую мелочь и положил на ночной столик. Проходя по коридору, он не слышал ни малейшего звука из других комнат, но тишина нервировала еще больше, чем шум. Мелькнула мысль отказаться от душа и ретироваться назад в спальню, спрятаться там до утра. Темнота коридора и полная тишина угнетающе действовали на нервы, но он не даст себя запугать ни Дому, ни кому бы там ни было. Он может испытывать страх, но не намерен это показывать и постарается вести себя как можно непринужденнее.

В отличие от коридора и в меньшей степени от спальни ванная комната была оснащена современными яркими неоновыми светильниками. Похоже, это единственная комната в доме, перестроенная и переоборудованная со времен его детства. Сильный белый свет заливал все уголки небольшого функционального помещения.

Современная ванная улучшила настроение и подарила надежду. Она казалась островком реальности в абсолютно сюрреальном ландшафте Дома, и ее такая обыденная конкретность придала ему уверенности и спокойствия, дала возможность сохранить контакт с обыденным миром повседневности.

В ванной действительно оказались и халат, и полотенца, и мыло. Нортон запер за собой дверь, разделся и сложил все вещи на крышку унитаза. Ванна и душ здесь были совмещенными в один узел. Сдвинув в сторону бежевую пластиковую занавеску, он забрался в ванну и задернул ее за собой. Включая воду, он заметил краем глаза какое-то движение и нервно выпрямился. По краю занавески, темное на белом фоне ванны, появилось нечто напоминающее тысячи волосков - жестких усиков или паучьих лапок. Все они бешено шевелились. Нортон прижался спиной к кафельной стенке и уставился на бешено извивающуюся полоску.

Этот страх возник уже где-то на подсознательном уровне. Ни мысли, ни попытки сознательного определения опасности - только инстинктивный ужас перед тонкими волосками, безрассудная паника.

Шумела вода, от этого было капельку легче.

Еще и слышать шорох этих волос было бы совсем невыносимо.

Почему-то мелькнуло воспоминание о муравьях, которых они жгли с Донной. В каком-то смысле их извивающиеся тельца, их смертельные судороги на подсознательном уровне напомнили ему яростно шевелящиеся усы, и он решил, что его настигло своего рода возмездие, отложенная на десятилетия месть за тот давний поступок.

Волосы поначалу шевелились независимо друг от друга, теперь он обратил внимание, что в их действиях появился порядок; они синхронно двигались вперед и назад, из стороны в сторону. Теперь они распространились по занавеске уже во всю длину ванны. Охваченный паникой мозг лихорадочно перебирал варианты спасения. Он не мог знать, представляют ли эти волосы самостоятельное существо либо являются лишь частью какой-то более крупной твари, но в любом случае он не смел отодвинуть занавеску, не желал видеть ничего более этих двух дюймов вдоль бортика ванны.

Он уже был готов заорать "на помощь", как волосы вдруг перестали шевелиться и исчезли. На долю секунды они повисли в воздухе над головкой душа, волнистая полоса с шорохом пронеслась над пластиковым занавесом и растворилась в воздухе. Он выждал некоторое время, все еще распластанный по стене, затем, не фиксируя больше никакого движения, осторожно прикоснулся к занавеске и сдвинул ее в сторону.

Ванная была пуста.

Ни усов, ни волос, ни паучьих лапок, ни какой другой нечисти не было ни под унитазом, ни в раковине, ни на вешалке для полотенец. Дверь была закрыта и заперта.

Несмотря на усугубившееся ощущение грязного тела и еще большее желание встать под душ, он, весь трясясь от страха, выключил воду, кое-как натянул трусы, подхватил остальную одежду под мышку и бегом кинулся в свою комнату.

Тяжело дыша, он сидел на кровати и размышлял о том, что будет, если ему ночью понадобится пойти в туалет.

Придется высунуть член в окно и отлить на улицу.

Черта с два теперь его нога переступит порог ванной комнаты.

Он прикрыл веки; перед глазами тут же появились шевелящиеся волосы. Его передернуло.

Он уже мечтал о тех безобидных явлениях, которые видел раньше, - о призраках, о подгоревших тостах.

Но ему пришлось изменить свое мнение.

Призраки появились.

Позже.

И он уже мечтал о безобидном явлении волос в ванной.

На утро Биллингсли выглядел совсем иначе. Гораздо лучше, здоровее, будто внезапно поправился после долгой болезни.

Сам он выглядел отвратительно.

У него выдалась тяжелая ночь.

Дэниэл уже засыпал, когда появилась кукла. Дорога и переживания совершенно его измотали. Он собирался просто полежать немного с закрытыми глазами, чтобы придумать способ выбраться из этого сумасшедшего дома, но почувствовал, что "поплыл", и решил отложить свои планы до утра. Лучше действовать с ясной головой и свежими силами. Он разделся, залез под одеяло и закрыл глаза.

И услышал в комнате какой-то шорох.

Сердце ухнуло. Он моментально сел и попытался разглядеть, что происходит в дальнем углу комнаты, откуда доносился звук. Он узнал его.

Дэниэл хлопнул ладонью по кнопке ночника, мрак немного рассеялся, затем вскочил, добежал до двери и включил общий свет.

Она была там, между корзиной для бумаг и его ящиком с игрушками.

Кукла.

Она пялилась на него своими глазками из перьев. Голова представляла собой комок мусора и обрезков волос, на месте рта зияла дыра, перекрещенная обломками зубочисток. Это была не совсем та кукла, которую он помнил с детства, и не такая, как мастерил Тони, а нечто среднее между ними. Он стоял у двери, забыв снять руку с выключателя и боясь шевельнуться. Полностью одетым и в боевой амуниции десантника он и то не чувствовал бы себя готовым к встрече с подобным созданием; голый и босиком он отчетливо сознавал свою полную уязвимость. Она напряженно и зло следила за ним из своего угла, и Дэниэл внезапно почувствовал, что ей известно о том, что он уничтожал ее сородичей - творения Тони.