– Что ж, стало быть, не зря учились? – осведомился он, когда Варя умолкла. – Впрочем, что ж я спрашиваю: сам видал полотна-то ваши. Я знаток невеликий, но за сердце, признаться, дёргает. Право, впору самому у вас заказывать… Вот только с деньгами, как обычно, – пшик!

– Да я бы вам подарила любую. – улыбнулась Варя, подливая гостю свежего чаю. – Только вам её и повесить некуда будет. Как были перекати-поле, так и остались!

– Глупо спорить. Так ведь дело моё таково! Вот и на выставку вашу не смогу прибыть, вы уж меня простите великодушно. Может, сами мне покажете что-нибудь?

– Нечего покуда показывать, Андрей Петрович. – помедлив, сказала Варя, но от Сметова не укрылся её беглый взгляд, брошенный на сундук у стены. – Все картины у Евдокии Павловны остались, выставки дожидаются. Там места много, а у меня-то и поставить негде. Уж не обессудьте, в другой раз. Коли впрямь желаете, посмотрите вот альбом, наброски… а я пойду всё же колбасы принесу вам! На одной бульонке собачьей, чай, до Смоленска не доедешь!

Варя вышла – и сразу же, как дверь закрылась за ней, Сметов встал. Быстро пересёк комнату, шагнул за печь и, подняв в руках незаконченную картину, повернул её к свету. Долго смотрел, сощурив глаза. Он не менялся в лице, но губы его плотно сжались, образовав суровую, почти горькую складку у рта. Впрочем, через несколько минут, когда Варя вошла в комнату с бумажным свёртком, Андрей, как ни в чём не бывало, сидел у стола и прилежно разглядывал наброски.

– Ей-богу, недурно весьма… Ну что вы улыбаетесь, Варя? Моему невежеству? Разумеется, я колорит да линию оценить не сумею…

– Андрей Петрович, да какой же колорит в карандашном рисунке?!

– Ну, вот я и говорю – никакого… Но до чего же эти рожи забавны! Наши мальчишки, с Полянки? А это кто? Пахом? И что же это он за сараем делает? Как вы его подловили в минуту-то самую… интимную?

– Андрей Петрович!!! Сами видите, что он полуштоф от жены прячет! А вам в голову одни только глупости всегда…

– Да я ничего другого и не имел в виду! Разумеется, полуштоф! Что для Пахома может быть интимнее? А это… позвольте… никак, Флёна наша? Замуж, я слыхал, выходит?

– Именно! Вот, буду портрет невесты писать в подарок. Да вы ешьте, ешьте! Рисунки-то никуда не денутся. Дорога дальняя, когда ещё поесть удастся…

Покончив с едой, Андрей по-купечески перевернул пустую чашку вверх дном, поблагодарил хозяйку и некоторое время молчал, задумчиво глядя в открытое окно. Молчала и Варя, слегка встревоженная внезапной переменой в госте.

– Надолго ль уезжаете, Андрей Петрович? – наконец, решилась спросить она. – Мне сказали, место вас ждёт…

– Так и есть. – не отводя взгляда от солнечной улицы, отозвался Сметов. – Надолго ли – право, не знаю. Дела много, работы много…

– И писать никому не будете?

– Да кому же мне писать? Родни никакой нет, сами помните. Разве что вот ребятам да вам напишу по старой дружбе… – он снова умолк, словно собираясь с мыслями. Лоб его перерезала морщинка. Вконец обеспокоенная Варя привстала из-за стола – и сразу же Сметов повернулся к ней.

– Скажите, Варя… и, ради бога, не примите за обиду… вы знаете моё отношение к вам, у меня в мыслях никогда не могло быть вас оскорбить, но… Тьфу, чёрт, не знаю как и выговорить!

– Да уж как есть говорите, Андрей Петрович! – испугалась Варя. – Беда какая случилась, или натворили чего?

– Ну за кого вы меня, право, принимаете? – с усилием усмехнулся Сметов. – Вот что, Варя… Не хотите ли поехать со мной в Смоленск?

В комнате повисла тишина. Варя изумлённо смотрела на Андрея. Тот прямо, в упор взглянул на неё. Сразу же, смешавшись, опустил голову, неловко взъерошил ладонью волосы (на стол упало несколько соломинок) и поднялся из-за стола.

– Так… Понимаю, что глупость моя глубока и неизмерима есть. Простите, Варя, я ухожу.

– Сядьте, сделайте милость. – велела Варя, и Сметов, помедлив, послушался. – Сядьте и, ради бога, объясните, что стряслось.

– Ничего. Право же, ничего. – он не поднимал глаз. – Просто вот подумал… Вдруг согласитесь, чем чёрт не шутит? В качестве супруга я, может, и не блистательный… но и не самый худший, наверное?

– Да я ведь вовсе замуж не собиралась, Андрей Петрович! Ни за вас, ни за другого кого! Да и вы, сколько вас знаю, о женитьбе не помышляли.

– Вы правы, не помышлял. – хмуро подтвердил он. – Но вот сейчас сидел, думал о себе… о вас… И решил – отчего бы нет? Мы столько лет знакомы. Вы можете быть уверены, что я никогда не обижу вас. И не запрещу вам заниматься тем, без чего вы жизни не мыслите. Более того, буду вами гордиться. Мы могли бы помогать друг другу, я всегда смог бы вас поддержать. А так вы снова остаётесь здесь совсем одна. Да и я в Смоленске буду сидеть, как жёлтый огурец осенью в огороде…

– Спасибо вам, Андрей Петрович. – Варя невольно улыбнулась. – Вы мне человек не чужой, а друг старый и надёжный. Я вам благодарна за многое, память-то у меня хорошая…

– Да будет вам, право…

– …только люди мы с вами взрослые. И никакой особой нужды в женитьбе ни у вас, ни у меня нет. Коли уж вам в Смоленске хозяйка в дом нужна…

– Вот уж избавьте!

– Так и я о том же! Вы ведь не из тех, кто женится оттого, что хозяйства боится. Да и не любите вы меня, так что и вовсе…

– С чего вы взяли, Варя? – вдруг перебил её Сметов. Варя прямо взглянула ему в глаза. Собравшись с духом, твёрдо сказала:

– Оттого, что вы до смерти влюблены в Аннет Тоневицкую.

Он не изменился в лице, не отвёл взгляда. Медленно сказал:

– Но… это… вовсе не так…

Варя, сама не зная как, улыбнулась, – и твёрдое, словно вычеканенное лицо Сметова залилось краской. Он неловко встал из-за стола. Повернувшись спиной к Варе, отошёл к стене. Долго стоял не шевелясь. Затем хрипло выговорил:

– Вот ведь дьявол… Неужто так заметно?

«И врать-то не может… Каков был, таков и есть.» – грустно подумала Варя. Вслух же сказала:

– Никому ничего не заметно. Ваши друзья вас таким стальным человеком почитают, что и помыслить не могут, что у вас чувства имеются.

– А вы? – с отрывистым смешком спросил он. – Вы тоже меня таким считаете?

– А я, уж простите, нет. Потому что прежде вас знала… и сначала удивилась очень, что вы за три года так измениться смогли.

– К худшему, надо полагать?

– Не знаю. Но мне это странно было видеть. Прежде вы людей попусту не обижали и нос перед ними не задирали.

– Я – задирал нос?! – Андрей даже отвернулся от стены. – Варя, ну вас к!.. Вы с ума сошли!

– Право, было неприятно смотреть, как вы вели себя с Аннет! – отрезала Варя. – Вы только что спиной к ней не поворачивались, когда она обращалась к вам! Ваши друзья, разумеется, принимали это на счёт того, что Аннет – княжна и аристократка, которая другого обращенья и не заслуживает, но…