сделало попытку превратить исследования в свою монополию.

Новый период исследований Арктики начался в 1818 году, когда четыре корабля британского военно-морского флота в составе двух экспедиций были посланы на север. Одна из этих экспедиций, в которой принимал участие офицер, носивший имя Джон Франклин, получила такое задание, которое, как доказал Гудзон, было невыполнимым: пройти, минуя Шпицберген, к полюсу и оттуда на юг, к Берингову проливу. Здесь была назначена встреча с двумя судами второй экспедиции, которая под начальством капитана Джона Росса должна была найти Северо-западный проход и воспользоваться им.

Трафальгар, думается, вскружил головы лордам адмиралтейства. Они, очевидно, считали, что даже арктические льды разойдутся перед двойным натиском.

Однако лед не отступил перед победителями Трафальгара и Арктика не открыла им никаких новых тайн по сравнению с теми, которые вырвали у нее первооткрыватели. Шпицбергенская флотилия расквасила себе нос о непроходимый полярный пак и уползла на родину. Росс со своими двумя кораблями достиг лучших результатов: он не только прошел через Девисов пролив, но заново открыл и исследовал весь Баффинов залив. Если бы счастье и время года были на их стороне, участники этой экспедиции добились бы большего. Ведь они вошли в пролив Ланкастер и покрыли там расстояние в 50 миль до того, как повернули на запад. К этому их вынудило в основном приближение зимы и «горный хребет», преграждавший путь[76].

Это было первое плавание Росса в Арктику. Будущий моряк родился в 1777 году, в девятилетнем возрасте был зачислен на британский военно-морской флот и служил там беспрерывно до описываемой экспедиции. Морская война — не совсем подходящая школа для арктического исследователя, но Росс с поразительной быстротой освоился в новой обстановке.

Он проявил и другую благородную черту характера, воздержавшись по возвращении в Англию от бахвальства своими подвигами, довольный тем, что смог восстановить доброе имя Баффина и Байлота.

Но в этом плавании подчиненным Росса был молодой человек иного склада — Вильям Эдуард Парри, отличавшийся чрезмерным честолюбием и карьеризмом. Строя свои расчеты на том, что ему удастся найти Северо-западный проход и доказать превосходство над Россом, он начал использовать свое немалое личное влияние на лордов адмиралтейства. Парри старался убедить их, что через пролив Ланкастер пролегает путь к Тихому океану, и давал понять, что только трусость Росса помешала открыть проход в 1818 году.

В результате этих интриг к Россу стали относиться неблагожелательно, что омрачало его жизнь на протяжении последующих 15 лет, а Парри в 1819 году отправился на северо-запад во главе военно-морской экспедиции.

Парри исключительно повезло. Необычайно благоприятная ледовая обстановка позволила ему дойти до пролива Ланкастер еще в начале сезона, а затем почти без всякого труда проникнуть далеко на запад, до самого острова Мелвилл. За это немалое достижение он стал героем дня в Лондоне и вместе с членами своей команды получил парламентскую премию в размере нескольких тысяч фунтов, тогда как Росс окончательно впал в немилость.

Воодушевленное успехом адмиралтейство возобновило штурм арктических морей. На этот раз было проявлено значительно больше энергии, но с гораздо меньшим успехом. Неугомонный Парри снова отправился в плавание в 1821 году, чтобы доказать существование судоходного пути, ведущего на запад из Гудзонова залива. В конечном счете Парри достиг непроходимого пролива Фьюри-энд-Хекла, но потерял два года в бесплодных попытках, прежде чем одержать эту пиррову победу. Затем в 1824 году он опять штурмовал Арктику через пролив Ланкастер. На этот раз счастье окончательно изменило Парри. Непроходимые льды заставили его войти в пролив Принс-Риджент, где под их непрерывными ударами он потерял «Фьюри» и вынужден был бесславно отступить[77]. Это поражение, а также другая неудача, которую потерпел в том же году капитан британского военно-морского флота Лайон в проливе Рос-Уэлком, оставили неприятный осадок у адмиралтейства.

Теперь стало ясно, что Арктика не такая легкая добыча, как это считали. Штурм прекратили, и флот отвел свои силы.

И тут, в 1829 году, через 11 лет после того, как Парри обрек Росса на забвение, тот снова выступил на арену, чтобы восстановить свое доброе имя.

Росс несколько раз обращался за помощью к адмиралтейству, но безуспешно. Наконец он нашел друга и покровителя в лице Феликса Бута, шерифа Лондона. Бут финансировал экспедицию, целью которой было определить местоположение северного магнитного полюса и, если позволит обстановка, найти проход из пролива Принс-Риджент в западные воды.

Поскольку эта экспедиция финансировалась частным лицом, на нее было отпущено мало средств.

Для этого плавания выбрали «Виктори» — один из первых колесных пароходов.

Этот небольшой почтовый пароход совершал ранее каботажные рейсы по линии Ливерпуль — остров Мэн и был явно неприспособлен к полярным плаваниям. Но вопрос стоял так: либо «Виктори», либо ничего, и у Росса не было выбора.

Команда судна состояла из 22 матросов и офицеров, среди которых был племянник капитана коммандер [капитан 3-го ранга] Джемс Кларк Росс[78], участвовавший ранее во всех трех экспедициях Парри.

Провиант, который позволяли закупить отпущенные деньги, был если не совсем ничтожным, то, во всяком случае, весьма скудным. Росс рассчитывал даже на то, что продовольствие можно будет пополнить, если он сумеет добыть кое-что из запасов, снятых на берег в проливе Принс-Риджент с брошенного там «Фьюри».

Обратное плавание было сущим адом. Примитивная паровая машина «Виктори» оказалась не только бесполезной, но даже вредной. Она занимала слишком много места, а так как конструкторы судна возлагали на нее чрезмерные надежды, то и парусное вооружение было недостаточным. Росс блестяще доказал свое навигационное искусство и энергию, отвратив трагедию, которая произошла через несколько лет. Он осторожно провел «Виктори» сквозь льды Баффинова залива, с таким успехом, что 13 августа 1829 года судно было уже в проливе Принс-Риджент и участники экспедиции увидели берег Фьюри.

РАССКАЗ О ВТОРОМ ПЛАВАНИИ В ПОИСКАХ СЕВЕРО-ЗАПАДНОГО ПРОХОДА

Когда «Виктори» надежно отшвартовался в хорошей ледяной гавани примерно в четверти мили от того места, где в 1825 году были сняты на берег грузы с «Фьюри», мы поспешили скорее его осмотреть. Испытывая немалое любопытство, мы направились к единственно уцелевшей палатке. В ней размещалась столовая для офицеров «Фьюри», но не оставалось никаких сомнений, что медведи были здесь частыми гостями. Около двери висел мешок, в котором мой племянник и теперешний спутник Джемс Росс оставил [в