Их смерть будет еще одним укором «Ложе Петра и Павла».

Над Невой поднимался ветер. Здесь, на крыше Финляндского вокзала, он почти не чувствовался, но хранительница закона точно знала – ветер есть, и он будет усиливаться.

Проснувшись, Иво некоторое время не мог сообразить, где он находится. Вверху был наклонный потолок, слева – стена из неоштукатуренного красного кирпича, справа, в паре шагов – колеблющаяся занавесь из плотной белой тюли. За занавесью кто-то незнакомый бубнил:

– …Продуктов на общую сумму четыре тысячи пятьсот шестьдесят два рубля, чек прилагается. Ноутбук за тридцать шесть тысяч рублей ровно, чек прилагается. Фонарь подводный, две штуки, две тысячи четыреста рублей, чек прилагается. Автомобиль «Тойота Корона», тысяча девятьсот восемьдесят девятого года, руль правый, коробка автомат, сто двадцать тысяч рублей, чека нет и не будет, рукописная доверенность и документы на машину прилагаются. И еще, Тан, в долг я тебе не поверю – сегодня ты живой и бодрый, с шишкой во весь лоб, а завтра ты грустный и мертвый, а я без денег.

Иво сполз с кровати – чувствовал он себя неплохо, но был очень слабым. Натянул джинсы, глянул на грязную рубашку и решил, что ну ее к черту – кого стесняться?

Отодвинул занавеску, выглянул и увидел высоченного незнакомого элохим с солидными крыльями, торчащими из футболки. Элохим сидел за столом, тыкая ручкой в бумажку и поясняя что-то заслоненному им собеседнику.

– Переведи в доллары, Трориэль, я тебе прямо сейчас заплачу, как и обещал, – заявил невидимый для Иво Атаниэль. – И сколько я бригаде должен – тоже говори, пока деньги есть. Накинь пару сотен долларов сверху себе за труды.

– Сверху ничего не накину, ты меня в свое время в шхерах раз пять вытаскивал, – пробурчал незнакомец.

– Я сам дурак, клянусь Семью, потащил тебя в подводные пещеры, ничего не умеющего глупого новичка, – покаялся бескрылый. – Но настаивать не буду. Сколько в итоге?

Иво не стал ждать, пока они договорятся, а вышел из своего занавешенного тюлем закутка и огляделся. Мансарда была побольше некоторых трехкомнатных квартир – длинное помещение метров шести в ширину и не меньше десяти в длину, с одной стороны – высокая, в два человеческих роста, капитальная бетонная стена, с другой – придавленная опускающейся постепенно крышей кирпичная стена с несколькими окнами чуть выше головы Иво.

Из обстановки имелось несколько просматриваемых насквозь стеллажей, пара столов – обычный и кухонный, – два навесных шкафа, десяток разных стульев, три кресла, два дивана и электрическая плита в дальнем углу. Мебель была расставлена так, чтобы огораживать некие зоны-полукомнаты, также с потолка у стен то тут, то там свисали занавески – если их расправить, они будут отделять свои куски помещения.

Кто-то основательно подумал о том, чтобы сделать планировку действительно свободной – несколькими движениями руки полупустая мансарда легко превращалась в трех– или четырехкомнатную квартиру, правда, с легкостью прослушиваемую из любого угла.

– Иво проснулся, тутти-там, – заметил Маж, сидевший в глубоком кресле боком к воспитаннику слаш и почти невидимый за боковиной и подлокотником. – Как себя чувствуешь?

– Как младенец, – буркнул Иво. – Хочу кушать, спать и в туалет. Кстати, где он?

– Сразу перед кухней дверь, тутти-ту, – альв явно хотел поговорить и немного разочаровался оттого, что у Иво нашлись более важные дела. – Смотри не заблудись там.

Как быстро выяснилось, альв пошутил.

Если в мансарде пространства было хоть отбавляй, то туалет, совмещенный с душем, являлся узкой комнаткой полметра на полтора. Вначале посетитель «удобств» проходил сквозь «зону душа», которую можно было отрезать от остального помещения полиэтиленовой занавеской, а затем оказывался около унитаза на высоком постаменте.

Иво сходил в туалет, затем умылся и почистил джинсы, приведя их хотя бы в относительный порядок.

Еще неделю назад он сидел спокойно у себя дома, проглядывая десяток раз читанного библиотечного «Человека, который смеется» Виктора Гюго и изредка убеждаясь в том, что приемный отец невозмутимо держит в руках пиалу с коньяком, раз в пару минут делая маленький глоток.

А сейчас он – часть команды, втянувшейся в самоубийственную борьбу с «Ложей Петра и Павла». Шансов выиграть в этом противостоянии нет, Иво видел это отчетливо. Атаниэль, сейчас обсуждающий с Трориэлем какие-то рабочие вопросы, любил риск и презирал обыденность. Маж хотел отомстить. Иво все прекрасно понимал, но не умел бояться.

Он вернулся в комнату.

– Вереск, а ты почему с нами? – спросил воспитанник слаш валяющегося на диване с газетой «Метро» оборотня.

Маах'керу рассматривал картинки и искал знакомые буквы.

– Во-первых, вы спасли мне жизнь, – обстоятельно начал Вереск. – Во-вторых, с вами весело. А в-третьих, я здесь без документов, и никто, кроме вас, мне не рад.

– Хорошие причины, чтобы умереть, тутти-ту, – отметил прислушавшийся к беседе Маж, затем поднялся и подошел поближе. – Если мы найдем источник, в чем я сильно, тутти-там, сомневаюсь, то еще побарахтаемся.

У Иво были сильные опасения, что, найдя источник, их команда, наоборот, перестанет прятаться и начнет нападать – а значит, барахтаться, скорее всего, им останется недолго.

Но его это – равно как и ничто другое – не пугало. Он вообще не совсем понимал, что такое страх. Вот логика – это да, великая вещь, помогающая оставаться живым и здоровым. Но – только если следовать ей, а в последнее время Иво так часто шел против здравого смысла, что это становилось опасным.

– Так, мужики, пора ужинать, – заявил подошедший Атаниэль.

За ним маячил Трориэль, черты его были грубыми и крупными, но в целом лицо казалось симпатичным.

Сели за кухонный стол, накромсали бутербродов – Трориэль принес с собой несколько пакетов, в которых было много чего, в том числе нарезка разного мяса, сыра, овощи, банки с оливками, красной икрой, а также несколько литровых пакетов с соком и два громадных круга хлеба.

Некоторое время слышалось только чавканье, хруст поедаемой курицы гриль и стук ножа о разделочную доску.

– Хорошо-то как, – заявил сдавшийся первым Маж. – Я считаю, что есть надо чаще, чем раз в сутки.

– А я думаю, что не чаще, чем раз в три дня, – с серьезным видом возразил Трориэль.

Прошло еще минут двадцать, прежде чем насытились самые прожорливые – Вереск и Атаниэль. Наконец настало время для чая. Из настоявшегося чайника разлили по большим кружкам заварку, добавили кипятка, и элохим, прихлебывая ароматный напиток, заговорил о деле:

– Пора заняться источником. В том, что он есть, я не сомневаюсь и даже знаю с точностью до квадрата десять на десять метров, где именно. Источник находится под водой, аквалангов у нас два, гидрокостюмов – тоже два, поэтому спустимся только мы с Мажем.