образом, получалось, что маршалу предстояло держать ответ перед двумя судебными инстанциями, действующими независимо друг от друга, причем светский суд начался даже раньше епископального (первое его заседание состоялось уже 17 сентября).

Одна неприятная новость повлекла за собой другую: на заседании светского суда стало известно о бегстве двух слуг маршала, и прокурор Бретани Гийом Копельон начал их розыск. Под этим понималась не только поимка бежавших слуг, но и допросы тех, кто остался.

Копельон с отрядом стражников заявился в Тиффож с длинным списком тех, кто должен был подвергнуться допросу. Сам факт существования подобного списка стал недвусмысленным свидетельством утечки информации из ближайшего окружения Жиля де Ре; кто-то явно доносил герцогу Бретонскому обо всем, что происходило в его хозяйстве.

Действия Копельона оказались весьма эффективны: он схватил основных маршальских колдунов, а вместе с ними — двух молодых телохранителей Жиля де Ре, неких Анри Гриара, двадцати шести лет, и Эть-енна Корийо, двадцати двух лет. Эти люди на протяжении последних лет находились рядом с маршалом и были отлично осведомлены о роде его занятий. Через некоторое время оказались пойманы и бежавшие слуги Бриквиль и Силье.

«Наезд» Копельона на Тифож был произведен в то время, когда маршала в замке не было. Он в это время находился в Нанте, готовясь к судебному заседанию 19 сентября. Самое удивительное заключалось в том, что заседание в то день так и не состоялось, а это значило, что старого вояку провели как мальчишку: его просто-напросто выманили из замка, чтобы прокурор имел возможность «похозяйничать» там вволю (пока Жиль де Ре находился в Нанте, его слуги начали давать против него показания).

Заседание, состоявшеся 28 сентября, было общим для обоих судов, как духовного, так и светского. Жилю де Ре было объявлено о тяжести вменяемых ему обвинений и было предложено облегчить душу покаянием. Маршал отверг все обвинения и потребовал себе адвоката, но в этом ему было отказано.

Предварительные слушания были открыты 8 октября 1440 года в большом зале городской ратуши. Группу юристов герцогского суда возглавлял канцлер Бретонского парламента Пьер де Лопиталь, от епископального суда присутствовали четыре местных епископа во главе с епископом Нантским Жаном де Мальтруа, от французской инквизиции присутствовал главный инквизитор Бретани Жан Блуэн.

Официальные власти постарались придать процессу как можно большую гласность: о нем было объявлено на площадях всех городов Бретани, и на него были приглашены все, кто мог сообщить хоть какие-нибудь сведения о преступных деяниях маршала. Допуск зрителей в зал был свободным, и наплыв их оказался столь велик, что многим пришлось остаться на площади перед ратушей.

Как и на заседании 28 сентября, Жиль де Ре отказался признать свою вину и вновь потребовал приглашения адвоката. Ответ суда также не блеснул новизной: в адвокате ему было вновь отказано.

Слушание дела началось с того, что Гийом Копель-он начал перечисление сорока семи пунктов обвинений, инкриминируемых маршалу, и после прочтения каждого из них епископ Нантский осведомлялся, признает ли обвиняемый справедливость сказанного в его адрес? Естественно, что маршал ничего не признавал, что вызывало самую негативную реакцию суда и присутствовавших в зале зрителей. В адрес Жиля де Ре неслись оскорбления, женщины бросались на охранников, чтобы прорваться поближе и суметь плюнуть «проклятому злодею» в лицо.

Какими бы крепкими ни были нервы закаленного в боях полководца, вряд ли он мог не испытать потрясения, и тем поразительнее выглядели его самообладание и упорство, с какими он продолжал твердить о своей невиновности и требовать адвоката.

Заслушав половину из сорока семи пунктов обвинения, суд постановил закончить свое первое заседание. Картина второго заседания, которое произошло 13 октября 1440 года, полностью повторила все то, что приключилось пятью днями раньше.

Из опубликованных в 40-х годах прошлого столетия историком Жюлем Кишера стенограмм этого процесса можно заключить, что маршал не менял выбранной линии поведения. Несмотря на это, председатель суда Жан де Мальтруа признал обвинения в адрес Жиля де Ре весьма серьезными и заявил, что суд готов принять дело к формальному рассмотрению. После чего он обратился к маршалу и спросил, имеет ли тот сказать что-либо по сути выдвинутых против него обвинений?

Взбешенный происходящим, Жиль де Ре заявил, что «лучше пойдет на виселицу, чем под суд, где все обвинения лживы, а все судьи — злодеи». Для эпохи, пропитанной сословным этикетом, эта выходка обвиняемого была шокирующей. Ее и сейчас без всякого преувеличения можно было бы назвать «неуместной». Реакция последовала незамедлительно: епископ Нантский, не откладывая дела в долгий ящик, отлучил Жиля де Ре от церкви.

Открытие судебной сессии было назначено на 15 октября 1440 года.

В назначенный день объединенный суд начал свою работу. На свою беду, обвиняемый с самого начала стал демонстрировать свою непримиримость, отказавшись от обыкновенного для судебной практики того времени приведения к присяге на Библии. Кроме того, он заявил, что участвовать в судебных прениях не станет и вопросов никаких задавать не будет.

В отличие от предварительного слушания, с 15 октября судебный процесс проходил без зрителей. В зал приглашались только свидетели обвинения и так называемые «доносчики», то есть люди, желавшие сделать заявление добровольно. Всего в ходе процесса таковых свидетелей и «доносчиков» было допрошено сто восемь человек.

Сначала разбирали пункты обвинения, связанные с алхимическими изысканиями Жиля де Ре и его сношениями с нечистой силой. Многие свидетели утверждали, что видели своими глазами помещения в замке Тифож, украшенные кабалистической и сатанинской символикой. Штатные алхимики маршала рассказали о сути проводившихся по его указанию экспериментов. Весьма пространные и подробные показания дал и Франческо Прелати.

Так, по заявлению итальянца, Жиль де Ре собственной кровью написал текст договора с демоном, в котором просил для себя три великих дара: всеведения, богатства и могущества. Поскольку демон требовал жертвы, маршал принес таковую: казнил ребенка, имя которого, однако, свидетель назвать не смог.

Весьма неблагоприятными для Жиля де Ре оказались и показания священника Жиля де Силя. Он был не только одним из алхимиков маршала, но и его духовником, но уважаемый суд не особенно смутил тот факт, что священник, рассказывая о содержании исповедей обвиняемого, нарушал тайну исповеди. Показания де Силя выставили маршала в крайне невыгодном свете и, по сути, уничтожали всякую надежду на смягчение будущего приговора.

Судебные слушания шли с 15 по 19 октября, после этого суд постановил пытать маршала, дабы «побудить его прекратить гнусное запирательство».

Как и следовало ожидать, растянутый на так называемой «лестнице», маршал быстро прекратил «гнусное запирательство» и пообещал изменить свое поведение в суде. Доставленный после этого в