Скорый на расправу, он примчался в Сент-Этьен-де-Мальмор в сопровождении пятидесяти телохранителей. Он лично обошел помещения замка в поисках наглеца ле Ферона, но нигде не смог его найти. Кто-то подсказал Жилю де Ре заглянуть в церковь замка: именно там трясущийся от страха управляющий и был найден. Впоследствии Жан ле Ферон утверждал, что отправлял службу, а Жиль де Ре говорил, что тот от него трусливо прятался. Как бы то ни было, маршал заехал управляющему кулаком в ухо прямо у алтаря, выволок его за сутану из церкви и увез в свою резиденцию в Тифож. Там брат казначея герцога Бретонского был закован в кандалы и посажен на цепь.

Узнав о случившемся, в дело немедленно вмешался сам герцог Бретонский, формальным вассалом которого продолжал оставаться Жиль де Ре, несмотря на всю свою известность. К маршалу примчался герцогский гонец и передал требование сюзерена немедленно освободить Жана ле Ферона. Требование герцога, очевидно, так уязвило гордого маршала, что он сделал вид, что не обратил на него никакого внимания.

Это небрежение к вассальной иерархии, свидетельствовавшее о совершенно неверной оценке маршалом складывавшейся ситуации, было его второй серьезной ошибкой.

Герцог Бретонский, узнав о том, что его требования нагло проигнорированы, вспылил еще сильнее, чем это совсем недавно сделал бывший маршал. Он не счел для себя за труд сесть в седло и с отрядом в двести человек пожаловать под стены Тиффожа.

В тот момент Жиля де Ре в замке не было, но едва он узнал о демарше своего сюзерена, как тут же распорядился освободить Жана ле Ферона и вернуть тому замок. Герцог Бретонский встретил под стенами Тифожа брата своего казначея и повелел довести до сведения Жиля де Ре, что ждет от него объяснений. После этого он развернул коней и полный внутреннего достоинства вернулся в свою резиденцию в Нанте.

Видимо, начиная с этого момента маршал начал понимать, в какую ситуацию он сам себя загнал. Он совсем не был уверен, стоит ли ему ехать к герцогу в Нант, ведь из такой поездки вполне можно было и не вернуться.

Как всегда в подобных ситуациях, Жиль де Ре вызвал к себе Прелатти и велел тому проконсультироваться с демоном: как быть? Прелатти сделал вид, что спросил у демона, и тот ему якобы ответил, что Жилю де Ре можно смело ехать к герцогу, там ему ничто не угрожает.

Маршал решил во всем положиться на прозорливость бесовского отродья и с присущей ему отвагой отправился во дворец своего сюзерена. Историческая встреча состоялась, и Жилю де Ре, как он полагал, удалось «выйти сухим из воды».

Жиль де Ре вернулся в Тифож окрыленным: домашний демон не обманул его! Благодушие, видимо, притупило бдительность прославленного полководца, во всяком случае, ряд последовавших событий он оценил совершенно неверно. А произошло следующее.

ОБВИНЕНИЯ ПРОТИВ ЖИЛЯ ДЕ РЕ

В конце августа 1440 года епископ Нантский Жан де Мальтруа в своей проповеди сообщил прихожанам, что ему стало известно о гнусных преступлениях маршала «против малолетних детей и подростков обоего пола». Епископ потребовал, чтобы все лица, располагающие информацией о таких преступлениях, сделали ему официальные заявления.

Многозначительные недомолвки и недвусмысленные намеки в проповеди епископа производили впечатление серьезности собранных им улик. На самом же деле, произнося свою проповедь, Жан де Мальтруа опирался всего лишь на одно-единственное заявление об исчезновении ребенка, которое было подано в его канцелярию супругами Эйсе аж за месяц до описываемых событий. При этом заявление супругов, записанное 29 июля 1440 года, никаких прямо изобличающих Жиля де Ре улик не содержало. В нем лишь приводились предположения о том, что их десятилетний сын исчез в районе замка Машекуль, принадлежавшего Жилю де Ре. Описываемые супругами события имели место в декабре 1439 года, то есть случились за семь месяцев до подачи ими заявления. Как видим, юридическая ценность такого рода документа была совершенно ничтожна. Собственно, епископ Нантский и сам это прекрасно понимал, потому-то он и продержал заявление супругов Эйсе безо всякого движения в течение месяца.

Но, как ни странно, сразу по окончании проповеди к секретарю епископа стали обращаться люди, которые были готовы свидетельствовать еще о нескольких случаях исчезновения в поместьях маршала мальчиков и девочек. После этого епископ проинформировал обо всем главу инквизиционного трибунала Бретани Жана Блуэна. Тот уже был наслышан и об алхимических изысканиях маршала, и бретонская инквизиция «любезно согласилась» расширить спектр инкриминируемых маршалу обвинений.

В течение нескольких дней на свет появился обвинительный акт, который суммировал в сорока семи пунктах сущность претензий к Жилю де Ре со стороны церкви. Среди главных обвинений фигурировали человеческое жертвоприношение домашнему демону, колдовство и использование колдовской символики, убийство невинных мальчиков и девочек, расчленение и сжигание их тел, а также выбрасывание их тел в ров (то есть непридание земле по христианскому обычаю), сексуальные извращения, оскорбление действием служителя католической церкви и т. п. Копии этих «сорока семи пунктов» были вручены герцогу Бретонскому Жану V и направлены генеральному инквизитору Франции Гийому Меричи.

Маршал был официально поставлен в известность о сущности выдвигаемых против него обвинений 13 сентября 1440 года. Ему было предложено явиться в епископальный суд и дать объяснения.

СУД НАД ЖИЛЕМ ДЕ РЕ

Заседание суда, которое должно было вынести заключение о правомерности обвинений, было назначено на 19 сентября 1440 года.

Жилю де Ре стоило бы насторожиться. Если обвинения в убийствах детей выглядели весьма невнятными и не представляли опасности, то вопрос о колдовских манипуляциях был отражен настолько подробно, что невольно наводил на мысль о существовании некоего источника информации из ближайшего окружения маршала. Кроме того, с начала сентября, то есть еще задолго до официального выдвижения обвинений, люди герцога Бретонского начали сносить межевые знаки на границах земель, принадлежавших маршалу, что красноречиво свидетельствовало о его пошатнувшемся положении.

В принципе можно было бежать в Париж и пасть в ноги Карла VII, но гордый полководец не сделал этого, остался в Тиффоже и заявил, что обязательно явится в суд в назначенный день. Рассуждал он так: если совсем недавно ему удалось успешно оправдаться в своих действиях перед герцогом Бретонским, то почему бы и теперь результату не быть таким же.

Однако отнюдь не все в это время тешили себя столь наивными иллюзиями. Двое слуг маршала, Бриквилль и Силлье, не дожидаясь результатов судебного разбирательства, пустились в бега.

Приехав в Нант, Жиль де Ре узнал очередную весьма неприятную для себя новость: герцог Бретонский санкционировал проведение собственного судебного разбирательства, параллельно с епископальным. Таким