всего лишь наговориться, успеть, разобраться. Я хотела понять, что движет нами, что творится в его голове, да и в моей тоже. Может быть, это спасёт нас в следующий раз? Нет, дело было не в этом. Уже даже не в побеге от собственной участи. Здесь заключалось нечто более важное, что-то, что он уже знал, а я только угадывала. Как будто воздух дрожал. Как будто всё в этот раз было иначе, и то, что последовало за днём, когда я случайно его увидела, стало лишь следствием этого неизвестного мне фактора. Окончательно запутавшись, я ушла к себе, натянула первые попавшиеся штаны, джемпер и вышла в прихожую. Влад уже зашнуровывал ботинки. Мы молча быстро оделись и один за другим шагнули на лестничную клетку.

Иногда бывает такое: живёшь ты, живёшь и считаешь, что счастлив, и всё у тебя хорошо. Но вот наступает день, который перечёркивает всё, заставляя осознать, что ты и понятия о счастье не имел. Не просто день, а целая новая жизнь. Кто знает, почему это случается? Явно не я. Но часы с ним бежали так быстро, будто кто-то нарочно крутил пальцем стрелки, и ни одна минута не казалась мне потраченной впустую.

Мы будто стремились рассказать друг другу всю свою суть за одни сутки. Прошли сначала по местам, значимым для него; потом окунулись в мои тайные уголки города. Улицы и здания утратили самостоятельность, превратились лишь в хранилища наших воспоминаний и историй. Мы обошли полгорода по асфальту и камням, которые были моложе нас обоих. Сидели на берегу городской речки. Молчали под лепестками вишнёвого сада, посаженного у школы в память о ветеранах войны. Как дети, хохотали в старом шалаше, спрятанном среди дворовых деревьев. Я жила вспышками. Наши истории мешались в одно целое, картинами отпечатываясь прямо в бессмертной душе.

Вот мы стоим в старом-старом музыкальном магазинчике, где Влад когда-то покупал с отцом пластинки. Они до сих пор там лежат, уже на полке раритета – маленькая кучка среди дисков. Влад берёт одну пластинку, тепло улыбается, показывая мне название. И я вспоминаю и даже напеваю мелодию, ловя на себе удивленные взгляды покупателей и растроганный – продавца.

Мы идём вдоль корпуса моего университета. Я показываю издали окна аудитории, где собирались наши музыкальные встречи, где мы пели, делились творчеством. Прикрываю глаза. Всё так живо в памяти, будто было вчера.

Вот я выныриваю из пустой ностальгии и тяну нас в неброский непритязательный ресторанчик. Там нам приносят ароматные лепёшки прямо с огня, с поджаристыми краями и хрустящей корочкой. Время обеда. Мы заедаем лепёшки местным супом и смеёмся, рассказывая друг другу всякие глупости. Я смотрю на него, и мне становится очень спокойно.

Потом – лавочки на главной пешеходной улице города. Мы сидим рядом и по очереди расписываем друг другу своё будущее, мечты, планы. Говорим, как будто всё ещё случится. Грустить запрещено. Солнце греет наши плечи, и мы сочиняем, сочиняем, почти веря себе самим.

Это был прекрасный день… Прекрасный и такой грустный, что, казалось, я дышу не воздухом, а невыплаканными слезами.

Возвращались непоздно, хоть и уже после заката. Уставшие, открытые друг другу почти целиком, шли рядом. Влад молчал, я тоже. Всё, что могло быть сказано, давно прозвучало. Для остального слов не нашлось. Дома окружали нас, словно впаянные в небо прутья персональной клетки для двух своих жертв. Влад обнимал меня за плечи. Жест был почти дружеский, но всё же скрывал в себе нечто гораздо большее, и я замедляла шаг, чтобы случайно не вырваться вперёд и не скинуть его руку. Мы шли дворами, и до моего дома оставалось чуть больше пяти минут пути.

– Э, голубки, куда торопимся?

Сперва я даже не поняла, что происходит. Фраза долетела как из другого мира и показалась настолько ничтожной по сравнению с пережитым, что и не сразу привлекла внимание. Только вот клетка реальности не дала собой пренебречь. Шагая на полусогнутых, нам перегородили дорогу два парня. Один глядел на нас нагло, другой – насмешливо-равнодушно. Чувствуя, как напряглось всё тело, я обернулась. Сзади замерла ещё пара в спортивных штанах, такие же наглые и угрожающие. Я тихо застонала. Серьёзно? Неужели у судьбы не нашлось идеи достойнее?

– Домой, – спокойно ответил Влад, но я почувствовала, как его ладонь крепче стиснула моё плечо. Он тоже прекрасно всё понял, но пытался ещё что-то предпринять. – Надеюсь, вы нас пропустите? Если нужны деньги, отдадим.

– Ишь шустрый, – загоготал один из парней, тип с крупным родимым пятном на щеке. – Бабло мы и так из вас вытрясем. Чё нам тебя спрашивать?

– И вообще мы не ради денег, а по зову души работаем, – с издёвкой добавил другой, высокий, наглый, на фоне остальных казавшийся подленьким интеллигентом. Прямо злодей из фильма.

Всё пропало. Кончено. И чего я не догадалась взять с собой револьвер?

– Оттащили девчонку, – приказал, сплюнув, первый. – Сначала проучим этого, а потом и с ней разберёмся.

Я почувствовала, как Влад медленно убирает руку с моего плеча. Сжала кулаки в бессильной злобе. Конечно же он будет драться, игнорируя всю бессмысленность своего сопротивления. Бежать мы не могли. Спокойно наблюдать, как меня хватают и лапают эти человекоподобные твари, он не станет. Ему оставалось только бороться, пока кто-нибудь не воткнёт в живот нож или не сломает пинком рёбра. Бессмысленно, зато не так позорно, как умирать в бездействии.

– Охо, он собирается включить самца, – хохотнул всё тот же заводила. – Гляньте-ка. Ну иди сюда.

– Зря смеешься, тебе я успею челюсть сломать, – хмыкнул Влад и оглянулся на меня. Грустно улыбнулся, заглядывая в лицо. – Вот и всё. Прощай, роза. Я буду ждать тебя в новой жизни.

И, улыбнувшись, шепнул:

– Потому что наши встречи – лучшее, что случается в моих рождениях.

Отвернувшись, Влад шагнул вперёд. Отважно сжал кулаки. Такой маленький, худой, щуплый на фоне этой мерзкой компании! Меня затопило ужасом. Сама себя не контролируя, я рванулась следом.

– Стой! – вырвалось из губ отчаянным криком.

Нет! Пожалуйста, нет! Меня прошило током. Влад стоял, закрывая меня спиной от нападавших. Стоял, собираясь умирать. И от этого душа исходила такой болью, что собственная смерть казалась незначительной и неважной.

Я поняла. Наконец-то нашла ответ. Какая же я дура! Столько времени убить на ненависть к юному художнику, так тщательно планировать убийство, мечтать от него избавиться… Как я могла игнорировать важнейший вопрос Вселенной, главнейшую тайну человечества – наше взаимное притяжение? И почему только сейчас осознала, что в нём не было ничего мистического?

Не проклятие заставляло