Официантка принесла двум мужчинам, сидевшим за столиком в углу, еще два высоких стакана с джином и забрала четыре пустых. Потом, как бы спохватившись, опорожнила заполненную окурками до верха пепельницу на свой поднос и недовольно удалилась.

Александр («Саша») Жомов и его шеф Валентин Клименко сидели за невысоким столом в баре пресс-клуба Министерства иностранных дел, расположенного неподалеку от Старого Арбата. Уже около часа они пили английский джин и курили сигареты «Мальборо», когда Клименко преподнес своему подчиненному сюрприз.

— Саша, у меня есть для тебя задание.

Жомов выжидательно смотрел на своего шефа. Голубоглазому худощавому Клименко с пышной копной темных волос было чуть больше сорока. Оба были специалистами по США во Втором главном управлении КГБ и знали об американцах больше, чем кто-либо в советской контрразведке. Валентин Клименко был заместителем Рэма Красильникова, а Александр Жомов непосредственно руководил теми, кто 24 часа в день и семь дней в неделю наблюдал за американцами. Подчиненные Жомова по вечерам «укладывали своих подопечных в постель», а утром «будили» их. Иногда, в зависимости от конкретных обстоятельств, они могли «наблюдать» за ними даже во время сна.

— У тебя есть один месяц, — продолжал Клименко, — чтобы разработать что-то совершенно особенное для наших ребят из американских спецслужб. Один месяц.

— Что-то особенное?

— Да. Что-то такое, что позволит нам глубоко проникнуть к ним, даст возможность увидеть то, чего мы никогда до сих пор не видели, что-то такое, что позволит понять, чем они тут занимаются и, может быть, как они вывозят отсюда своих агентов.

Жомов молчал, прикидывая, что имел в виду Клименко. Большую часть последних десяти лет Александр Жомов занимался слежкой за американцами. Попутно выучил английский настолько хорошо, что мог свободно говорить на нем. Он никогда не встречался ни с одним из своих объектов, но был уверен, что прекрасно их знает. Внимательно слушал их разговоры, когда они считали, что находятся в своих квартирах одни. Знал, когда и как часто они любили своих, а иногда и чужих, жен. Знал, какие у них были проблемы на работе в Москве или дома, когда они получали звонки по прямой линии Вашингтон — Москва. Жомов и его люди знали почти все, что им надо было знать об американцах, за исключением того, что они сделают в следующий момент. И теперь Клименко просил его придумать что-то для ответа и на этот вопрос.

— Сколько людей у меня будет работать над этим? — спросил Жомов.

— Только ты, — ответил Клименко. При этом он поднял вверх один палец, но выражение его лица, что-то вроде полуулыбки, не изменилось. — Ты будешь один.

— Рэм Сергеевич? — вопрос Жомова был ясен. — Красильников знает об этом?

— Не стоит обсуждать это с Рэмом Сергеевичем. Не надо его беспокоить.

По ответу Клименко Жомов не понял, был ли Красильников еще в игре или уже вне ее. Клименко помог ему понять ситуацию.

— Ты будешь докладывать мне, а я председателю.

— Значит так: ты, я и Виктор Михайлович.

— Именно так, Саша. Ты, я и председатель Чебриков. — Клименко наконец улыбнулся, обнажив золотые зубы.

Позже вечером, оставшись один, Жомов обдумывал задание Клименко. Он может это сделать. Но это должно быть что-то смелое, что нарушит все старые правила. Он налил себе еще рюмку, на этот раз грузинского коньяка, и продолжал обдумывать план. Да, это может получиться. Начать надо с аккуратных допросов предателей, тех, которые еще не получили свою пулю. Это будет хорошее начало.

Исламабад. 1 июня 1986 года

Две недели спустя после того, как Клэйр Джордж сказал мне о моем назначении руководителем нашей программы тайных операций в Афганистане, я совершил короткую поездку в Пакистан для ознакомления с обстановкой. Поездка дала мне возможность встретиться с нашим руководителем на этом направлении Биллом Пикни, узнать его оценку хода войны как в политической плоскости, так и на полях сражений.

Невысокого роста, стройный, хорошо одетый и с мягкими манерами, Билл Пикни был превосходным воплощением работника ЦРУ, который быстро поднимался по служебной лестнице в Оперативном управлении. Бывший морской офицер знал правила, делал, как ему говорили, и делал это хорошо, пока в течение двух лет руководил программой тайных операций в Пакистане. Пикни играл по правилам. Приказ был: «Так держать!» Не дать обстановке выйти из-под контроля.

Он хорошо взаимодействовал с пакистанскими властями, обеспечивая поставки повстанцам и стараясь, чтобы Советский Союз платил как можно более высокую цену за оккупацию Афганистана. Однако Советы изменили свою тактику. Они перешли от широких наземных операций по усмирению афганской глубинки к более узко сфокусированным воздушно-десантным операциям на маршрутах движения повстанцев и в их укрепленных районах. Это позволило русским добиться определенных успехов. Война пошла плохо для движения Сопротивления и для Билла Пикни.

Теперь, когда Вашингтон поменял правила игры, Пикни оказался втянут в политические игры на Капитолийском холме между «ястребами» из Конгресса, правительством Пакистана и седьмым этажом ЦРУ.

Равалпинди, Пакистан. Январь 1986 года

Когда из уст всегда осторожного президента Пакистана Мохаммада Зия уль-Хака полились слова, ради которых сенатор Орин Хэтч облетел половину земного шара, Пикни почувствовал, как у него отваливается нижняя челюсть. Конечно, конечно! Пакистан разрешит поставку афганским повстанцам ракет «Стингер» через свою территорию. Это было как раз то, что сенатор-антикоммунист хотел услышать от политически гибкого Зии. Да, конечно, мы будем обучать моджахедов использовать ракеты. Да, я согласен, пришло время «поджарить пятки» Советской армии.

Зия, вот уже седьмой год находившийся у власти как самоназначенный лидер, вошел в политику, как и многие другие лидеры стран третьего мира, в костюме цвета хаки. В 1976 году обаятельный премьер-министр Зульфикар Али Бхутто поставил его во главе армии. Он считал Зию контролируемым, хотя и медлительным, но это была его фатальная ошибка. Бхутто думал, что ревностный исламист Зия, проводивший все свое время в мечети или на поле для игры в гольф, не создаст угрозы его собственному руководству.

Через год Зия уже управлял Пакистаном, а Бхутто сидел в тюрьме и ожидал прихода палача. Перед лицом почти всеобщего осуждения со стороны стран Запада Зия предал Бхутто суду по целому ряду весьма противоречивых обвинений и добился вынесения ему смертного приговора. Ко всеобщему изумлению, в апреле 1979 года этот приговор был приведен в исполнение, за восемь месяцев до того, как Советы начали свою афганскую авантюру. После казни Бхутто Вашингтон некоторое время прохладно относился к военному режиму в Исламабаде, но размолвка была недолгой. Взглянув всего лишь один раз на карту Центральной Азии, президент Джимми Картер понял, что если он захочет противостоять советской экспансии в Афганистане, то должен делать это вместе с Зией уль-Хаком.