– Большинство. Цзянь из Китая. Себастьян испанец. Андреас из Баварии, Касси из Франции, хотя говорит с английским акцентом. А я из Индии.

– Вы сказали, что он ищет тех, кто переживает непростые времена. Что это значит? – спросила я, хотя взгляд Лизы говорил, что я идиотка, раз допытываюсь.

– У всех нас есть причины оставить прежнюю жизнь. – Аниша глубоко вдохнула. – А теперь хотите узнать, как я глотаю огонь? Все хотят, хотя большинство на самом деле не желают убивать магию или иллюзию.

Я еще мгновение рассматривала ее, понимая, что расспросы о прошлом и карнавале окончены. Я не знала, что и думать о Мефистофеле. Он не обязательно спас всех, но нельзя сказать, что обманул или причинил вред. Хотя, возможно, они смотрели на это иначе. Возможно, недовольство возникло как маленькая царапина, которая со временем загноилась. Возможно, кто-то хочет уничтожить «Лунный карнавал» в отместку за то, что его увезли из дома.

– Так что? – спросила Аниша. – Хотите узнать?

– Пожалуйста. – Я отогнала мысли о возможных мотивах. – Как вы глотаете огонь и не обжигаетесь?

Она поднялась и грациозно прошлась по каюте, словно по сцене. Интересно, артисты хоть когда-нибудь перестают играть или все их существование отдано ремеслу?

– Следите за огоньком.

Аниша вытащила свечу из подсвечника на моей тумбочке, подожгла фитиль и перевернула ее почти вверх ногами. На пол потекли капли воска.

– Куда направлено пламя, когда я держу свечу вот так?

Я поняла.

– Вверх. Или, если бы это было одно из ваших представлений, в сторону от вашего рта.

– Видите? – тепло улыбнулась Аниша. – Вы талант.

Она прикрыла огонек ладонью, задула его и поставила свечу обратно в подсвечник.

– Такой же принцип я применяю, когда «глотаю огонь». Я просто убираю жар от лица, потом осторожно выдыхаю, погружая факел в рот. Большинству живых существ для дыхания нужен кислород, даже огню. Лиши его этого? И он умрет, как все прочее.

Она снова уселась на пол к нам с Лизой.

– Настоящий фокус заключается в использовании законов физики. Как тот ученый… Ньютон? Мефистофель рассказал мне о нем. Он был прав, это помогло довести мои номера до совершенства.

Ее голос слегка изменился, когда она говорила про хозяина карнавала: восхищение с ноткой тоски. Есть ли на борту человек, не попавший под его обаяние? Кроме Томаса?

– Мефистофель помогает всем артистам? – спросила я, не отрывая взгляда от чашки.

Я представила, как он зачаровывает юношей и девушек в каждом городе, через который проходит карнавал. Если чувства Аниши к нему безответны, это может оказаться мотивом. Добавьте сюда обиду – и вот вам мощное основание.

– Похоже, он так же умен, как и красив.

Лиза метнула на меня недоверчивый взгляд, но крепко сжала губы. Когда мы останемся одни, меня определенно ждет нагоняй. Как бы все в Лондоне ни относились к Томасу и его необычному поведению, Лизе он очень нравился, и мой интерес к фокуснику не укладывался в ее представления о романтике, и неважно, каковы были мои причины.

– Мефистофель… – Аниша осторожно подбирала слова. – Он очень одарен. Многим его уроки принесли пользу. Мы все очень благодарны ему.

Я откинулась назад, теребя пуговки на перчатках.

– Он давал такие уроки Касси?

Лиза вдруг чрезвычайно заинтересовалась своим чаем, а Аниша, похоже, потеряла дар речи.

– Хотите увидеть его таким, каким видят только артисты? – наконец спросила она. Надеюсь, она не имела в виду голым, как в день, когда он пришел в этот мир. Я медленно кивнула. – Тогда встретимся через час на прогулочной палубе второго класса. И вы поймете, почему ради него мы пойдем на все.

Каюта Одри Роуз

Королевский почтовый пароход «Этрурия»

6 января 1889 года

– Что все это значит, кузина?

Щеки Лизы покрылись розовыми пятнами – явный признак того, что она рассержена. Вот-вот пар из ушей повалит. Я проглотила нервный смешок: неподходящий момент говорить ей, что она дочь своей матери.

– Не мне судить, но, похоже, ты ужасно интересуешься Мефистофелем, – продолжала она. – Главное слово «ужасно». А как же мистер Кресуэлл? Твои чувства к нему так быстро изменились? Судя по твоим письмам из академии, у вас был серьезный роман, хоть ты и обижалась на него тогда.

Лиза посмотрела на меня таким острым взглядом, словно вскрывала скальпелем.

– Неужели Мефистофель так легко завоевал твое сердце? Я думала, ты видишь его обманы насквозь.

Чтобы сосредоточиться, я ущипнула кожу между большим и указательным пальцами.

– Что скандального в том, чтобы поговорить с человеком? – спросила я. – Мефистофель не заявлял во всеуслышание о своих чувствах. Может, мне просто нравится слушать о его научных опытах. Меня всегда интересовала техника. Понимаешь, у нас много общего.

– Это он тебе такое говорит? – Лиза наградила меня долгим испытующим взглядом. – Что вы близки по духу? Что созданы друг для друга?

В ее тоне сквозило неодобрение, а на лице отражалась тревога.

– И что, если говорил? – Я вздернула подбородок, всеми силами изображая возмущение и еще сильнее ненавидя себя за это. Сколько еще лжи мне придется наговорить, прежде чем шарада будет разгадана? – Это правда. Мы оба любим науку. Он просто чуть более помпезный. Хотя есть вещи, которым я могу у него поучиться и которые помогут понять, где мое место.

– Вскрывать покойников не так зрелищно, – сухо сказала она. – Наверное, тебе следует позаимствовать у него маску. Или попросить у его костюмера новое платье для вскрытия. Уверена, он может сшить такое, что любое сердце вернется к жизни. Твое место рядом с дядей и Томасом, ты должна расследовать преступления вместо тех, кто сам на такое не способен. А не наряжаться и расхаживать по сцене каждый вечер в новом городе под руку с мужчиной, который всегда будет больше любить шоу.

– Не будь занудой, кузина, – произнесла я, стараясь не задумываться над ее последней фразой. – Мне просто интересно узнавать, как работают его фокусы. Он… машины и механизмы, которые он делает, невероятны. Если бы он занялся изобретением медицинских инструментов…

Я замолчала, перестав говорить полуправду. Если Мефистофель применит свой ум в создании хирургических приборов, откроются бесконечные возможности для лечения людей.

Не вполне убежденная, Лиза изучала мое лицо. Я старалась держать застывшее, как маска, выражение.

– Будь осторожна, не отдавай сердце таким мужчинам, – наконец ответила она и опустила плечи.

– Каким таким? – Я взяла ее за руку. – Ученым и конструкторам?