– Прости, что ворвался вот так, я… короче, прости. У меня был чертовски сложный день, но я хочу, чтобы ты знала: больше всего сегодня я хотел быть с тобой. Это факт, всё остальное – суета. Но всё равно прости.

– За что?

– За то, что ты меня ждала, – обводит рукой кухню, улыбается. – Утка потрясающая. Ничего вкуснее в жизни не ел.

– В холодильнике ещё салат есть. Будешь?

Дима моргает, словно мой вопрос его из колеи выбил, а я иду к холодильнику и заново накрываю на стол. Ставлю в центр графин с цитрусовой водой, вино, тарелки, салат в красивой миске.

– Пропусти, я утку подогрею, – командую и Дима, не ожидая такого напора, слушается.

Тихо присаживается за спиной, и пока вожусь с уткой, чувствую его взгляд, горячий и жадный, скользящий по моей коже. От него внутри разгорается огонь, который рядом с Поклонским невозможно контролировал. Есть вещи, сильнее меня.

– Варя, чёрт… – он обводит взглядом накрытый стол, а я присаживаюсь на соседний стул и подпираю руками подбородок.

– Ешь, Дима. У меня немного талантов, но готовлю я хорошо.

– А ещё поёшь…

– Да то так, ерунда, – почему-то краснею. – Ешь!

– Может, я сытый? – хитро щурится.

– Сытые люди не едят холодную утку, не сняв пиджака.

Я накладываю ему в тарелку салат, отдаю вторую ножку, хлопочу, но Дима вдруг ловит меня, к себе подтягивает и усаживает на колени.

– Где ты была, Варя?

– Сегодня?

Наверное, уже донесли, где и с кем я проводила время в «Чёрно-белом», но Дима отмахивается.

– Нет… вообще. Почему только сейчас ты нашлась? Я ничем тебя не заслужил… ничем.

Вот как ему можно сопротивляться?

Следующее утро удивляет.

– Меня нельзя так баловать, я могу и привыкнуть, – говорю, глядя на пышный омлет, тарелку с которым только что передо мной поставила Варя. Порция просто гигантская, а к ней прилагаются тосты с мёдом, кофе, сок и блюдо с причудливыми бутербродами.

– А ты не привычный? Это же всего лишь завтрак…

Я беру её руку, переворачиваю ладонью вверх и целую сердцевину. Задерживаюсь губами на тёплой коже, наслаждаясь ощущением безграничного покоя.

– Остынет, – тихо говорит Варя, но руку не одёргиваю, а на щеках розовеет румянец.

Утром она сонная, но ещё красивее, чем всегда. В этой женщине идеально всё: её внешность, характер, умение слушать и заботиться. Юля никогда не вставала утром, чтобы приготовить завтрак: вначале ссылалась на неумелость. Мол, только продукты переведёт, которых и так немного. Подразумевалось, что я знаю лучше, что для меня вкусно. А после появления первых денег у нас мгновенно появилась помощница по хозяйству, а после и полный штат прислуги.

Впрочем, я не возражал – передо мной никогда не маячила цель сделать из жены рабыню домашнего хозяйства. Я неприхотлив и спокойно обхожусь обедами в любимых ресторанах, но, оказывается, когда женщина заботится о тебе – это невероятный кайф.

– Почему не ешь? – хмурится Варя, а я встряхиваю головой и всё-таки принимаюсь за еду. – Задумался?

Она смотрит на меня пытливо, неосознанно кусает нижнюю губу, а в глазах много любопытства. Вечером мы не перешли к самому важному: вначале ужин, потом любовь и меня вырубило, как трансформаторную будку. Тысячу лет так крепко не спал!

– Мы вчера не поговорили, – я делаю большой глоток сока, глядя поверх стакана на Варю. – О том, почему я задержался.

– Не поговорили, – соглашается Варя и суетным движением смахивает несуществующие крошки с идеально чистой столешницы. – У нас не хватило времени…

– Нашлись занятия интереснее. Согласен, что более приятные, – ставлю на стол полупустой стакан и, протянув руку, глажу костяшками нежную щёку. – Какая же ты красивая…

– По-моему, ты мне снова зубы заговариваешь, – трётся щекой о мою руку, глаза закрывает, а мне так хочется снова послать всё к чёрту и овладеть Варей прямо здесь, сбросив на пол тарелки.

Но есть вещи, о которых нельзя молчать.

– Я был с женой.

Варя вскидывает на меня свои потрясающе огромные глаза, едва заметно бледнеет, а я готов голову себе оторвать за то, что не умею начинать разговор с правильных слов. То ли дело деловые переговоры.

– Ну… она твоя жена, всё верно. С кем тебе ещё быть? Логично, – Варя прочищает горло и закрывается от меня. Отводит взгляд, и я понимаю, что если всё не объясню, навсегда её потеряю. – Только зачем ко мне приехал? Не знаю, как в твоих глазах всё выглядит, но я тебе не любовница. Кто угодно, только не она. Хотя, наверное, со стороны именно так и кажется. Ненавижу себя за эту связь.

Варя говорит торопливо, и стена между нами с каждым словом всё толще.

Она пытается встать, но я удерживаю её рядом. Мои смуглые пальцы выделяются на её бледном запястье – от этого контраста внизу живота у меня всё дёргается и готово к бою.

– Ты меня выслушаешь или снова будешь бегать?

Губы Вари превращаются в тонкую нитку, а в глазах полыхает пламя.

– Я вернусь домой, – заявляет уверенно. – Спасибо за гостеприимство, но я так подумала и поняла, что всё это – не для меня. Квартира эта не для меня.

– Не для тебя?

– Слишком шикарно! Я в неё не вписываюсь, тут всё чужое, дорогое, аж слепит, – она вообще понимает, что несёт? – Вернусь в свою квартиру, а журналисты от меня отстанут, если ты перестанешь появляться рядом. Да, точно! Как миленькие отвалятся, если ловить будет нечего.

– Слишком шикарная, говоришь, – начинаю закипать и зло щурюсь.

– Конечно, – кивает и дёргает руку. – Отпусти!

Она говорит глупости и, наверное, не отдаёт отчёта в собственных словах, но они меня так бесят. Невозможно! До зубовного скрежета! Я тяну её на себя, подхватываю на руки и, поднявшись, усаживаю на столешницу.

– Дима, что ты делаешь? – вскрикивает, скорее, удивлённо, чем испуганно, но я затыкаю ей рот поцелуем.

– Как же ты взбесила меня этим своим «для меня это слишком шикарно», – оторвавшись от сладких губ, я ладонями её лицо обхватываю, не даю отвернуться. – Ты что, на помойке выросла, что обычной благоустроенной квартире сопротивляешься? А кто достоин? Настя?

Не даю ей ответить, и поцелуй лишён нежности. В нём желание обладать, доказать, переубедить. Он громче всех слов, которые я бы мог сейчас подобрать. Да и не найду этих слов, чтобы не обидеть её. Обязательно наговорю ерунды и не смогу потом исправить.

Я углубляю поцелуй, и Варя сдаётся: смыкает руки на моей шее в замок, льнёт ко мне, безумная в своём противоречии. Она сама не знает, чего хочет: быть со мной или прогнать навсегда. Только фокус в том, что я никуда уходить не собираюсь. И, пока она сомневается, буду нестись вперёд, как локомотив.