встретили дозоры у Решта и отправили в обход. Там в лагере много мертвецов, я смотрел со стен города потом. Мы один день отдохнули и поспешили тебя догонять, догнали. Очень спешили.

– А пушки у вас откуда? – Брехт пока радоваться не спешил. Три с лишним тысячи человек у Марата, если хоть один пожадничал и смотался в лагерь курдов или коня отбившегося прихватил, то начнётся такое, что мама не горюй в их многонациональном войске.

– Да какие пушки. Шесть штук взяли в городке Киви в Ардабильском ханстве. Там войск не было толком, они нам сами ключ от города принесли, брать нечего, нищета, вот шесть старых пушек забрали и два десятка старых ружей. Наиб – главный у них в городке, говорит, что хан с войском в три тысячи человек заперся в городе Ардебиль – это столица ханства. Вот там говорит тридцать пушек. А ещё говорит, что их правитель Насир-хан, с радостью перейдёт под руку русского царя, так как враждует с персами. Они всегда враждовали с каджарами, а нынешний шах из этой династии.

– Остановись, Марат. Доберёмся ещё до Ардебиля, ты скажи про холеру, ну болезнь, что сгубила войско курдов у Решта. Вы ничего не брали у лагеря. У твоих воинов нет поноса. Никто в обморок не падал.

– Нет, Петер у нас дисциплина, как ты любишь говорить, никто к больным не подходил.

– А коней отбившихся не ловили?

– Мы за несколько ваших вёрст обошли лагерь и никаких коней не видели. Пойдём уже в ваш лагерь. Я видел карту, ты хочешь захватить Ахру?

– Я хочу захватить Ахру, но в лагерь мы не пойдём. Дай команду своим воркам и пщы, пусть обойдут каждого и зададут вопрос про понос. И пусть воины ответят честно. Эту болезнь не вылечить, и умрут все твои люди, а потом и мои.

– Хорошо. Стыдно спрашивать настоящего аскерчи про понос, но мы спросим, я видел со стены Решта, что случилось с курдами.

– Ну, и хорошо. Я здесь подожду.

Событие шестьдесят четвёртое

Информация и связи, а не булыжник и террор, – вот оружие современного пролетария!

Екатерина Казакова

Пётр Христианович промариновал черкесов сутки. Никуда Аббаскули-хан не денется. Да, даже если сам и денется, то и ладно. Город-то точно с собой не заберёт. А всё по тому, что понос был. Даже три. Перепугались все, а больше всего сами аскерчи, подвергшиеся медвежьей болезни. Их отделили от войска, отгородили забором из срубленных молодых деревьев и никого не пускали к засранцам. Брехт сам даже три часа ходил вокруг этого забора и смотрел, чтобы родичи всякие не лезли к карантину.

Температуры у парней не было. В обморок они не падали. А потом ещё и оказалось, что все трое едят вместе. Мяса пережрали. Жирного, курдюк барашка товарищам достался. Пётр Христианович так за эти сутки перенервничал, что час орал на собравшихся офицеров, ханов, князей и прочих разных беков.

– Зря мы ушли из-под Решта, – закончил он накачку, – нужно было остаться и смотреть, как умирает десять тысяч человек. Бляха муха. Чтобы поняли, какая это страшная болезнь. Это даже хуже чумы, она заразней. И нету лекарств, и кто лечить будет, тот тоже заболеет и умрёт.

– Да, поняли мы, Ваше Превосходительство. – Генерал Попов за всех ответил и страшным своим отрубленным носом швыркнул в себя. – Говнецом попахивает. И тут больные?

Народ вскочил и стал друг на друга с ужасом смотреть.

– Га-га-га! – трубно заржал атаман.

И отпустило Брехта, тоже засмеялся, разжалась пружина внутри, которую целую неделю в себе закручивал. Молодец Павел Семёнович. Народ попереводил друг другу и тоже смеяться начал, кто весело, а кто и крестясь троекратно.

К Ахару двинулись утром третьего дня. И не получилось войны. Не так, чтобы зря тащились, а просто повоевать не пришлось. Правитель Карадагского ханства Аббаскули-хан, сам вышел из ворот с символическим ключом от города и с листом бумаги, на котором была витиеватым почерком какого-то местного мурзы, было написано прошение к императору Александру принять его благословенное самим Аллахом ханство под протекторат великой Российской империи и защитить его от враждебных действий иранского правителя Фетх Али-шаха.

Принимая листок с красивыми завитками, князь Витгенштейн отлично понимал, что он ничего не стоит. И листок ничего не стоит и просьба хана и присяга, что после этот товарищ принесёт. Придёт очередной Аббас-мирза, ну который сын этого многожёнца, и с такой же писулькой этот толстопузый мужик с закрученной в кольца седеющей бородой выйдет к нему. Но это ладно, он ему свои две тысячи воинов отдаст в аренду. А с ними потом воевать. Они будут убивать русских людей.

– Пушки заберём. Ружья тоже.

– А как же я буду защищаться, если придут войска шаха.

Очень хотелось спросить Брехта этого товарища, что, правда, что ли, ты, дорогой, собираешься воевать с войском шаха. Вот с этими пушчонками и сотней ружей. Расскажи о тактике и стратегии, я тоже так хочу уметь. Вместо этого пришлось пообещать, как только, так сразу встать на защиту.

– Так от Дербента до Ахара больше недели пути. И назад столько же. Разве голубиной почтой воспользоваться. – Погладил бороду Аббаскули-хан.

– У тебя хан есть почтовые голуби? Стоять! Бояться! А у остальных ханов есть почтовые голуби? Вы присылаете их друг другу?

Глава 23

Событие шестьдесят пятое

Только Дагестанские пацаны могут ехать на убитой копейке, и обсуждать недостатки лексуса.

Главное в этом мире – это хорошие дороги. Да, ладно, главное в любом мире – это хорошие дороги. На Кавказе их не было. Поэтому домой в Дербент войско отягощённое добычей тянулось очень медленно. А ещё Брехта вопрос мучал такой вот, почему здесь главным транспортным средством является двухколёсная арба, а не четырёхколёсная телега? Из-за плохих дорог? Так Наполеон вскоре убедится, что дороги и в России не совсем асфальтированы. И, тем не менее, телега. А ещё в арбу эту запряжены не лошади, а волы, тоже почему? Волы здоровее? Судя по той ноше, что они на арбе перевозят это не факт.

Волы шли неспешно. Так же неспешно войско дербенского хана Петера возвращалось домой из рейда по княжествам восточного Кавказа. Сражаться больше ни с кем ни пришлось. Два последних независимых ханства перешли под протекторат России, и вынесли их правители ключи Брехту, и данью небольшой откупились.

После демилитаризации Карадагского ханства вернулись к столице Ардебильского ханства крепости Ардебиль. Хан Аббаскули отправил туда сразу почтового голубя с запиской о происходящем.