Жюв понимал, что теперь шансы на его стороне. Как только поезд остановится, он бросится на преступника и постарается его схватить. Конечно, револьвер и в темноте — опасное оружие, но в сто раз менее эффективное, чем при свете… Жюв приподнялся, готовясь к прыжку… И как раз в это мгновение сверкнула искра, за ней последовал оглушительный взрыв… Поезд резко остановился, пассажиры попадали друг на друга. Свод туннеля с грохотом обрушился на крыши вагонов. Послышались панические крики, стоны раненых, звон разбитого стекла…

Потом всё смолкло…

Колеблющееся пламя факелов бросало красноватые отблески на стены рокового туннеля. Жюв мало-помалу приходил в себя после обморока. Ему ещё трудно было отдать себе отчёт в том, что же произошло. Приподнявшись и ориентируясь на ощупь, он убедился, что всё ещё находится в вагоне метро. Он постарался освободиться от навалившихся на него сверху обломков крушения. До его слуха доносились голоса спасателей и мерный плеск струящейся воды.

Жюву удалось добраться до окна с выбитым стеклом и выглянуть наружу. В туннеле он увидел парижских пожарных, которые длинными баграми растаскивали и гасили дымящиеся обломки. Возникший откуда-то сквозняк постепенно вытягивал едкий дым, от которого першило в горле. Подняв глаза вверх, он увидел, что чудовищный взрыв не только покорёжил вагоны, но и разрушил верхнюю часть туннеля, так что цементные глыбы, куски асфальта, обломки труб и булыжники мостовой валялись на крышах вагонов.

Работники метро вместе с пожарными оказывали первую помощь пострадавшим. Было много раненых, но, по счастливой случайности, мёртвых, кажется, не было.

Убедившись, что сам он вышел из переделки в целости и сохранности, Жюв вылез из вагона. Он ходил от группы к группе, вглядывался в лица раненых, надеясь обнаружить среди них «примитивного человека». Тщетно! Тот, кто был известен под странным именем Уауауа, исчез бесследно…

«Ясно… Сбежал!» — с досадой подумал Жюв. Осмотрев кабину машиниста, он убедился, что она не пострадала от взрыва.

— А вот и путь для побега! — проворчал полицейский, рассматривая пролом в своде туннеля, откуда сочился слабый свет начинавшегося утра.

Желая понять причины произошедшего взрыва и всё ещё не теряя надежды напасть на след бежавшего Фантомаса, Жюв вскарабкался на крышу первого вагона и оказался таким образом как раз на уровне пролома. И тут ему показалось, что сверху доносятся слабые стоны. Хватаясь за обломки труб, используя выступы и протискиваясь в расщелины, Жюв полез наверх. Теперь стоны доносились до него более отчётливо, и, продвинувшись ещё немного, он увидел человека, безжизненно лежавшего между двумя цементными глыбами. Застрявшая между ними толстая металлическая труба служила распоркой и, несомненно, спасла жизнь этому человеку.

«Как он здесь оказался? — спрашивал себя Жюв. — То ли его подбросило взрывом, то ли, наоборот, он свалился сверху в образовавшуюся дыру…» Но размышлять было некогда. Полицейский осторожно вытащил из опасной расщелины покрытое грязью, пылью и копотью безжизненное тело. Был ли человек жив, или уже умер, — он не мог бы этого сказать…

С огромным трудом с телом несчастного на плечах Жюв выбрался наконец на поверхность. Вокруг провала уже образовалась изрядная толпа любопытных, которых с трудом одерживала цепь полицейских. Появление Жюва толпа приветствовала криками «Браво!». Не обращая внимания на знаки одобрения, полицейский направился со своей ношей к находившемуся рядом бассейну фонтана, того самого, который с недавнего времени именовался «поющим». Намочив в воде платок, он выдавил несколько капель на пересохшие губы пострадавшего и стал осторожно протирать платком его покрытое грязью и сажей лицо.

Вдруг рука Жюва задрожала, щёки покрыла смертельная бледность. Он упал на колени рядом с человеком, которого только что вырвал из когтей смерти, повторяя:

— Фандор… Фандор… Это — Фандор!..

Жюв и доктор Гаст, которые разговаривали вполголоса в кабинете комиссара, прервали свою беседу, потому что из соседней комнаты донёсся бодрый голос их пациента, Фандора:

— Я умираю от голода!

Было около девяти часов утра.

За несколько часов до того Жюв привёз всё ещё находившегося в беспамятстве журналиста к себе домой. Быстро осмотрев его, комиссар с облегчением убедился, что серьёзных ран не было. Фандор отделался несколькими царапинами, ушибами и поверхностными ожогами. Вместе с тем, Жюва поразило его худое, истощённое лицо: можно было подумать, будто в течение нескольких дней журналист переносил голод и физические лишения.

Тем временем пришёл вызванный Жювом доктор Гаст, практиковавший в этом квартале. Врач констатировал, что пациент находится в состоянии глубокого сна, вызванного переутомлением, и подтвердил, что его физическое состояние не внушает опасений.

— У больного молодой и сильный организм, — сказал врач. — Однако он сильно истощён. Если бы передо мной был не состоятельный человек, способный полностью удовлетворить свои потребности в еде и питье, я бы сказал, что он долгое время страдал от недоедания…

Как раз в этот момент до них донёсся громкий голос проснувшегося Фандора:

— Я умираю от голода!

Полицейский и врач кинулись в соседнюю комнату. Фандор сидел на кровати. Он с радостью и симпатией посмотрел на Жюва и с некоторым удивлением — на врача. Но он ни о чём не спросил, а только повторил, как будто ни о чём другом не мог сейчас думать:

— Дайте же мне поскорее поесть!

Доктор пощупал пульс и лоб больного.

— Конечно, конечно, — сказал он. — Вы можете съесть что-нибудь лёгкое… Ломтик ветчины, например…

— К чёрту ветчину! — с неожиданной яростью выругался пациент. — Можете сами есть эту гадость! С меня довольно!

Привыкший не придавать значения нервным выходкам больных, доктор Гаст спокойно ответил:

— Ну, тогда куриное крылышко, немного консоме…

Это меню, видимо, удовлетворило Фандора, потому что он объявил весёлым тоном, так не вязавшимся с его измождённым видом:

— Согласен! Несите побыстрее! И не забудьте, что я хочу не только есть, но и пить!

— Ну как, доктор?

— По-моему, дела обстоят как нельзя лучше. Наш больной поел с аппетитом и снова заснул. Есть все основания полагать, что он быстро пойдёт на поправку. Ещё день, другой, и он будет на ногах. Но знаете, у меня действительно такое впечатление, что он едва не умер с голоду!

Жюв, скрестив руки на груди, расхаживал по кабинету.

— Я тоже не могу понять, — заметил он, — почему Фандор так долго оставался без еды…

— По меньшей мере сорок восемь часов, — сказал доктор.

Потом он спросил:

— Господин инспектор, когда вы спустились в провал, образовавшийся в результате взрыва, вам не удалось установить причину этой катастрофы, которая едва не стоила жизни вашему другу?