– А помочь моему отцу, что, Линники не пытались? Вытащить отсюда, до ближайшего перекрестка.

– Кому помочь?! – Алиса издевательски рассмеялась, показывая на туман, где все еще ходила ходуном рыхлая земля. – Нет тут твоего отца – только одно его тело бродит, потому что магвещи его в яви держат! Был бы твой отец просто мертв, его дежурники хоть через сто лет бы откопали и до перекрестка дотянули, неявь бы его восстановила. Но когда нет души, неявь не поможет!

– Хватит мне лекции читать про зомби, – огрызнулась Тая, поднимаясь на ноги. Джинсы стали черными от грязи, кроссовки сгинули где-то в земляном месиве.

– Зачем вся ваша магия нужна, если не можете вернуть того, кто вам неявь создал. Или не хотите возвращать…

Оплеуха оглушила, но ударила ее не Алиса, а доска от забора, внезапно зажившая своей жизнью.

– Давай, Темнич! Ну, доставай из кармана армию служебников, если ты имеешь наглость диктовать Линникам, что им делать! – Алиса нехорошо прищурилась. – Где они, где? Вот это? – она ткнула пальцем в сторону четырех фигур, которые топтались за деревьями. – Все, что ли?

– Надеюсь, что твоя ненависть ко мне хоть чем-то оправдана. А то непонятно, кто из нас идиотка, – высказалась Тая, которой очень хотелось сейчас дать Алисе ответную оплеуху.

– Ты явилась и отбила парня у моей лучшей подруги, – сжав зубы, процедила юная некромантка. – Мы с Машкой с детства подруги, мы как сестры. Она любит Грома, а ты вклинилась между ними, а теперь ей плохо. Никому не показывает, что плохо, у нас не принято. Но я-то знаю. Неужели не понятно, что ты не нужна здесь никому, ты среди нас изгой! Просто Братство не знает, чего от тебя ждать, думает, что отец оставил тебе армию защитников. Будь ты проклята, Темнич!

Алиса, быстро наклонившись, приложила руку к дороге. В тот же миг асфальт под ее ладонью почернел, и черные пятерни побежали к ногам Таи.

– Эй! – раздался крик четырех глоток: Османтус возмущенно завопил, кинувшись на подмогу.

Что-то невидимое сбило его с ног, будто смерч, который подхватил и начал вертеть всех четверых, швыряя о кусты.

– Не смей трогать моего Оську! – завопила Тая, увидав, как четверо подростков смачно шлепнулись на дорогу, с ругательствами начали подниматься… и разбежались в разные стороны под издевательский смех Алисы.

– Вот и нет твоего недодемона, тупая Темнич, – донеслось до нее.

Конечно, силы были неравны, Тая напрасно бросилась на некромантку, даже не подумав, что может случиться. Ее развернуло на полдороги, и в затылок и спину вдруг ударил ледяной шквал. Град нещадно колотил, появляясь из ниоткуда среди майского дня.

Добежать до перекрестка и ринуться за спасением в неявь, конечно, было самым лучшим выходом, но только не сейчас.

Потому что это значило показать, что испугалась, что ищет помощи у неяви.

Для некромантов, этой магической элиты, она никогда не будет своей. Все эти ребята росли вместе, все они спаяны детской неразрывной дружбой. Один горой за другого: всех их связывают общие воспоминания, победы над демонами и потери, а она лишняя.

Нельзя спасаться в неяви – и Тая гнала искушение спрятаться от ледяного холода, проходя каждый перекресток. Ни за что. Пусть служебные демоны Линников бьют ее градом по затылку и плечам, пусть морозит стылый ветер. Главное – дойти до дома без всяких некромантских штучек, если она среди них изгой.

– Пошла ты к черту, Линник! – с каждым ударом града Тая злилась все больше. – За Оську ты ответишь еще…

Прошла целая вечность, которую она, спотыкаясь и стуча зубами, брела по Приморскому шоссе. Мимо, застигнутые внезапной непогодой, бежали по-летнему одетые люди.

– Град! – кричали они, но стоило им отбежать на пару десятков метров, как ледяной шквал прерывался, сменяясь тихим весенним штилем.

Час, другой прошел в пути, постепенно вокруг стемнело. Приморское шоссе вывело к поселку Ольгино, а это было уже совсем близко к городу. Как она глубокой уже ночью добралась от Приморского района на Васильевский остров, Тая не поняла сама, – видимо, вел какой-то внутренний навигатор, а сил придавали остатки упрямства и злости. Служебники Линников постепенно ослабели и отстали, хотя до Наличной улицы на голову все еще крапал холодный дождь.

Тае казалось, что она идет как робот, едва переставляя каждую ногу, уговаривая себя сделать следующий шаг. Дождь прекратился, как только впереди показались огоньки в родном дворе. Вот и детская площадка, и Тая не села, а упала на скамейку. Сил, чтобы встать, зайти в подъезд и подняться до квартиры, уже не было.

Свет в ее окнах горел и в комнатах, и на кухне: тетка не спала и сейчас наверняка переживала, не спали и Елесины.

«Вы просто из окна выгляните, мне не добраться домой», – Тая с тоской смотрела на зовущие огни, и двор кружился над ней желтой стаей окон и темных пятен.

Спустя какое-то время послышался невнятный возглас, и ей показалось, что над ней склонился Оська, хотя по очертаниям физиономий было две, а не четыре.

– Таська! Ну, четыре часа ночи уже! – донесся знакомый и до боли родной голос. – Я уже весь район обегала, всех обзвонила… у тебя телефон сел, что ли?

Тая подняла глаза: в темноте двора мутно расплывались пятна горящих окон, над ней склонилось встревоженное круглое лицо Ирки Елесиной, где-то за ее спиной маячила озадаченная физиономия Бугаева.

– Не делать ничего… понимаешь? – зашептала Тая, и собственное горло показалось ей раскаленным, как будто в нем тлели жгучие угли. – Отец сказал – ничего не делать и меня под землю чуть не… Я ничего не знаю, я совсем запуталась. Луна будет огромной, когда мой убийца придет… Бабочка – это было помощью или нет?

– Да она бредит! – ко лбу вдруг приложилась Иркина ладонь, которая показалась ледяной, и Тая дернулась, болезненно морщась.

– У нее жар, она же не соображает ничего! Добегалась с этими своими… погоди, тебе ведь до перекрестка же сейчас надо? – сообразила Ирка.

– Ир, нет… мне домой, – с трудом просипела Тая, закрывая глаза.

Мир схлопнулся, свернулся и стал маленьким, ограничившись кроватью, тумбочкой возле нее и кругом желтого света от настольной лампы, в котором, как кратер вулкана, дымился горячий чай. Это был уютный мир, вселенная шерстяного пледа, спящего рядом верного кота и лимонов с медом. Не прекрасная неявь, но здесь было бы терпимо, если бы не горящая болью кожа и разодранное кашлем горло.

Тая металась в кровати то от жара, то от озноба, по коридору слышалась беготня перепуганной тетки.

– Острое респираторное, – отрывисто бросала вызванная из поликлиники врачиха, покрывая волнами нечитаемых каракулей листок бумаги. – В горло… так… против жара, если выше тридцати восьми…