— Спасибо.

Он прижимает ее крошечную ручку к своей залатанной щеке.

Я бы рассмеялась, потому что Фил выглядит сейчас и правда смешно.

Пластырь малышка наклеила на славу. В несколько слоев и так, что чуть не залепила Филу глаза.

Но этот его взгляд…

Время замирает.

Малышка тоже смотрит на Фила так пронзительно, как будто чувствует его. Будто проникает в самую суть.

— Рррраниться нельзя, — вздыхает мое солнышко, покачивая головой и все так же заботливо глядя на Фила. — Но это не все. Надо, чтоб мама поцеловала. Тогда плойдет. Она всегда так делает.

Фил поворачивается ко мне.

Прожигает горящими глазами.

— Лечение не закончено, — с усмешкой окидывает меня таким взглядом, что я ощущаю себя совсем голой. — Завершишь?

— Это только для тебя, Марточка, — я с трудом отвожу взгляд от Фила. — Только тебя я могу так вылечить. На других не сработает.

— Это потому, что он чудовище?

Марточка наивно и очень серьезно распахивает глазки, снова осматривая Фила.

А вот он сжимает челюсти.

Глаза в тот же момент начинают полыхать.

— Нет, Марточка, — я вздыхаю, натянуто улыбаясь. — Просто это действует только когда мама целует тебя. Тут дело не в поцелуе. А в том, как сильно я тебя люблю. Поэтому и действует. И Фил не чудовище, — добавляю.

Пусть он и ведет себя, как самый настоящий монстр, но…

Я не стану настраивать против него малышку, чтобы он там себе не думал!

— Разве я похож на страшного монстра? На дракона?

Фил усмехается, притягивая к себе малышку.

Но сквозь эту улыбку отчетливо проскальзывает боль.

Нет. Марточка не должна думать, что он плохой. Не должна его бояться. Она ведь его полюбила уже давно!

Я не могу так поступить. С ними обоими. У меня сердце от счастья сжималось, когда я на них смотрела! Просто не могу!

— Тогда я тебя поцелую. Я же волшебница!

Кивает Марточка, вдруг с восторгом найдя решение.

— И ты станешь хорррошим!

Она зажмуривает глаза и звонко чмокает Фила в пластырь.

А он замирает.

До хруста сжимает кулак.

Я вижу, как все его тело под рубашкой напрягается до невозможности.

— Я пойду к маленькому Филу, — малышка сползает со стула. Аккуратно и осторожно.

— Ему там грррустно же без меня!

И вихрем уносится к своему истерзанному купанием и приключениям котенку.

— Сколько же я пропустил, — с горечью произносит Фил, так и не отводя взгляда от стула, на котором она сидела. Прижимая руку к тому месту, куда малышка его поцеловала.

— Все! Все пропустил, Ольга, черт возьми! Ее первые слова! Первые улыбки! Какого черта ты так со мной! Зачем? За что? Хочешь почувствовать, как это? Не видеть свою дочь и не знать, как она растет?

Мы скрещиваемся взглядами.

Фил просто пронзает меня. Но и я отступать не намерена!

— Ты сам сделал свой выбор. Тогда, — жестко выплевываю ему в лицо. — Разве это было мое решение уйти? А ты даже не соизволил меня выслушать!

— Ольга.

Он с силой впивается пальцами в стол.

Ноздри раздуваются, полыхая огнем.

— Ты предала меня! Ты спала с Рувье! В моем клубе! И не отрицай!

Резко поднимает вверх руку, заставляя меня молчать.

— Я видел все. Камеры показали, как ты входила и выходила в клуб. И намного больше! Я видел, чем вы занимались с ним в ВИП-кабинке! Без, мать твою, одежды! Со мной ты никогда не была такой горячей, правда? Настоящей шлюхой! Черт, да я бы даже без кастинга принял бы тебя в свой клуб на работу, ведь ты обслуживала его намного лучше моих умелых девиц!

— Это бред! Я никогда…

— Не нужно. Не нужно этого вранья, Ольга, — он прикрывает глаза, втягивая воздух.

Каждое слово бьет по нерву. Но он говорит с такой горечью!

— Сколько его было, этого вранья, а, Оль? Даже сейчас ты до последнего отпиралась. Даже теперь врала, что Марточка не моя! Как я могу тебе верить? Хоть одному твоему слову?

— Фил!

— Ты не просто мне изменяла за моей спиной. Ты слила Рувье всю информацию. Только у тебя был доступ к моим файлам. Потому что я… Я доверял тебе, черт возьми! Доверял и…

Он осекается на последнем слове.

Оно так и остается непроизнесенным.

Что он хотел сказать? Любил?

Когда любят, так не поступают!

— Я ничего этого не делала, Фил, — отзываюсь ледяным голосом. — И если бы я и правда была бы для тебя большим, чем мимолетное развлечение, ты бы дал мне шанс! Ты бы хотя бы меня выслушал! Ведь тогда… В тот день… Я хотела тебе сказать о том, что беременна! Я летела к тебе со всех ног, как только узнала!

— Довольно, Ольга, — Фил морщится, как от боли. — Довольно твоего вранья! Пока ты будешь рядом с Мартой. Она слишком сильно к тебе привязана. А дальше… Дальше я решу.

— Что ты решишь? Чего ты от меня хочешь? Чтобы я стала шелковой и стелилась перед тобой?

— Посмотрим. Пока я не решил ничего. Но вариант стелиться подо мной в постели … Я обдумаю.

— Этого не будет! Никогда! И Марточка моя дочь!

— Посмотрим, Ольга. Думаешь, ты сможешь со мной тягаться? У тебя еще есть парочка влиятельных любовников в рукаве?

Он наступает. Почти вжимает меня в стену, крепко сжимая мой локоть. Опаляя мои губы своим дыханием.

— Запомни. За то, что ты сделала, я мог бы расправиться с тобой. А я просто отпустил. И сейчас. Ты пока еще здесь. Рядом с дочерью. Я ведь могу тебя отправить в ооочень долгую командировку, Оля. Так что не буди во мне зверя. И будь покладистой.

— Я не стану с тобой…

Выпаливаю прямо в его губы.

— Никогда!

— Правда?

Лицо становится ледяным.

Он поправляет выбившуюся прядь волос, наклоняясь ко мне еще сильнее. Так, что наши губы соприкасаются.

Его рука жадно сжимает мое бедро. Резко дергает, закидывая мою ногу себе на бедро.

В меня со всей силы упирается нечто огромное. Очень твердое. Даже сквозь одежду я ощущаю, какой он горячий. Там…

Мы замираем. Рвано дышим, все еще сражаясь взглядами.

Я готова вцепиться ногтями в его глаза, но мое тело…

Черт! Оно размякает под ним! Под его диким напором!

— Уже поздно. Марточке нужно спать, — бормочу прямо в его губы. Не отрывая взгляда от дико, до безумия полыхающих глаз.