— Мне надо ее уложить. Фил.

— Иди.

Он отпускает меня.

Опирается кулаками на стол, тяжело дыша, пока я выскальзываю из кухни.

Фил.

Я едва сдерживаюсь, чтобы не зарядить кулаком по столу, разнеся его в щепки.

Но понимаю. Становиться для малышки еще большим чудовищем, чем она решила, нельзя! А Марточка может влететь сюда просто в любой момент!

Дыши, Рогожин. Дыши, твою мать!

Повторяю себе, задыхаясь. Делая несколько судорожных глубоких вдохов.

Твою мать!

Она просто чудо.

Улыбка сама набегает на лицо, когда вспомню, как внимательно и сосредоточенно она меня «лечила». С каким беспокойством смотрела своими чудесными, просто сказочными глазенками.

Она такая чудесная, добрая девочка! Не говоря уже о том, что настоящая красавица! И такая умная!

За все время, пока я был с малышкой, она ни разу не капризничала. Не жеманничала. Не выклянчивала каких-то подарков, как это тоже часто делают дети из детского дома, давя на жалость совершенно сознательно!

Только вздыхала, и так искренне, когда я спрашивал ее про папу, отвечая, что его просто нет, но она о нем очень мечтает!

Это гены. Конечно. Все дело в них, но…

Надо признать, что и воспитание многое дает. И наглядный пример рядом.

Ольга прекрасно растила нашу дочь.

Даже не представляю, как она справлялась, еще и зарабатывая сама…

Черт!

Кулаки снова сжимаются.

Зарабатывала! Ха!

Я ведь видел, какая огромная сумма упала ей на счет после того, как она меня предала. Продала всю информацию Рувье, тем самым подставив меня и мою компанию! Да я чуть не разорился из-за того, что поверил в ее наигранную притворную искренность!

Зарабатывала, как же! Да еще и сама!

Видел я, как она сама!

Этого жирного борова Бурыкина, и еще… Сколько их было?

Своими глазами на приеме видел, как они слетаются на Олю, как стервятники на добычу!

Наверняка, Оля жила очень даже неплохо. Да от одной суммы за предательство она могла купить весь этот роскошный особняк! И даже еще бы и осталось!

Так что нет.

Нечего поддаваться сентиментальности!

И снова падать в ту же пропасть по имени Оля, наступая на те же самые грабли!

Решительно выхожу из кухни.

У меня еще дела. Море дел!

Но…

Замираю, проходя мимо спальни, которую я выделил Марточке.

Оля склонилась над малышкой.

Рассказывает ей сказку.

И я замираю. Просто слушаю ее нежный, такой мягкий голос. И посапывание малышки.

— Можно, я сам расскажу Марточке сказку?

Сам не замечаю, как оказываюсь рядом.

Впитываю каждую черточку своей дочурки. Оторваться не могу. Смотрел бы и смотрел.

Она просто чудо! Самая красивая девочка на свете! И… Моя!

Сердце дергается, когда я это чувствую. Понимаю на каком-то совсем другом, запредельном уровне.

Как я раньше не замечал?

Глаза и губки Олины. А остальное… Брови. Овал лица. То, как она смешно морщит носик…

Это же часть меня!

— Я не против, — Оля двигается, дав мне место рядом.

— Ты знаешь сказки?

В глазах малышки снова начинает светится восторг. Как раньше.

Черт. А я уже думал, она никогда на меня снова так не посмотрит!

— Не очень, — улыбаюсь, боясь вспугнуть. — Но я попробую.

— А про кого?

— Про чудовище. Которое жило отшельником. Работало с утра до вечера, ничего вокруг не замечая. А потом встретило одну маленькую волшебницу. И она растопила его сердце своей любовью и заботой.

— Мне нлавится, — улыбается мое счастье. Мое.

— И про злую ведьму, которая настроила волшебницу против чудовища?

Оля иронично поднимает бровь.

— Я так не хочу, — мотает головой Марточка. — Пусть чудовище станет доблым! Навсегда!

— Конечно, станет, — киваю, осторожно поправляя одеяльце. — Обязательно станет. Навсегда. Потому что маленькая волшебница ведь не послушает злую ведьму. Да и злой ведьмы на самом деле в нашей сказке не будет. Она была раньше. В прошлом. Когда и превратила его в чудовище. Но маленькая волшебница рассеяла эти злые чары. Так что говорить про злую ведьму мы не будем, правда?

Я коряво рассказываю сказку, выдумывая что-то на ходу.

А сам всматриваюсь. Вслушиваюсь в то, как дыхание моей дочурки становится плавным. Как начинают слипаться глазки…

И…

Невольно бросаю взгляд и на Ольгу.

Черт!

Ну с какой же нереальной любовью она смотрит на нашу малышку!

Разве я смогу так жестоко ее наказать?

Разлучить их? Отнять Марточку?

А разве она не заслужила?

Дергаю головой, устало потирая переносицу.

Да. Она заслужила. Сполна.

Потому что сколько вот таких лет я потерял? Когда мог бы видеть свою малышку. Укладывать ее в постель, рассказывая сказку? Целовать на ночь?

И…

И все остальное, черт возьми! Три года! Три чертовых года она молчала!

Но…

Поглаживаю пальчики моей заснувшей девочки.

Вижу, как и Оля бросает на меня взгляды. И в них… В них столько всего, что внутри у меня щемит.

Может, и правда, маленькая волшебница заколдовала меня? Но я не хочу быть чудовищем. Не хочу так жестоко поступать с ней!

— Оля, что она любит?

Хватаю Ольгу за руку, когда мы выходим из комнаты Марточки.

Та сразу же пытается сбежать. Но нет. Не выйдет.

— Я хочу после дневного сна отвезти вас куда-то. В парк? На пони кататься? Или лучше в какое-то детское кафе с аниматорами?

— Фил… Я не настраивала ее против тебя. Правда.

Долго смотрю ей в глаза.

Решила снова врать? Больше не ссорится со мной, чтобы подкупить тем, какая она «хорошая»?

Но…

Почему-то мое чутье вопит о том, что сейчас Оля искренняя со мной. А своему чутью я привык верить. Хоть оно и очень сильно противоречит фактам.

— Я верю, — отвечаю, выпуская воздух сквозь сжатые зубы.