Американская академия педиатрии (ААП) согласна с Кэш. «Телевидение и развлекательные медиа должны быть недоступны для детей младше двух лет, – рекомендует академия. – В первые годы жизни мозг ребенка развивается стремительно, а и лучше всего маленькие дети учатся на взаимодействии с людьми, а не с экранами». Возможно, это и так, но очень трудно воздержаться от контакта с экранами, когда они повсюду. Даже в 2006 году – за четыре года до появления первого iPad – Фонд Кайзера обнаружил, что 43 % детей младше двух лет смотрят телевизор ежедневно, а 85 % – хотя бы раз в неделю. 61 % детей младше двух лет каждый день хотя бы какое-то время проводят перед экраном. В 2014 году организация Zero to Three сообщала, что 38 % детей младше двух лет пользовались мобильными устройствами (в 2012 году их количество составляло всего 10 %). К четырем годам 80 % детей пользуются мобильными устройствами.

Позиция организации Zero to Three мягче, чем у ААП. Они признают, что определенное количество экранного времени просто неизбежно. Вместо того чтобы категорически запрещать гаджеты, они рекомендуют определенные виды экранного времени. Их документ начинается так:

ААП, в принципе, согласна: ее заявление о контакте маленьких детей с гаджетами заканчивается словами: «Лучше всего маленькие дети учатся на взаимодействии с людьми, а не с экранами». Разница позиций в том, что Zero to Three признает: дети могут развивать здоровое взаимодействие с гаджетами, если в этом процессе участвуют и родители. Вместо того чтобы полностью запрещать гаджеты, они описывают три основных фактора здорового контакта с ними.

Во-первых, родители должны помогать детям связывать увиденное в экранном мире с опытом реальной жизни. Если в приложении ребенку предлагают рассортировать деревянные кубики по цвету, родители могут попросить его назвать цвета одежды, когда будут вместе собирать белье для стирки. Если в приложении фигурируют деревянные кубики и шарики, то после контакта с гаджетом детям следует поиграть с настоящими деревянными кубиками и шариками. Опыт не должен замыкаться только в виртуальном мире, который лишь имитирует реальность. Связь гаджета с реальным миром называется «переносом обучения». Этот прием повышает обучаемость по двум причинам: детям приходится повторять то, чему они научились, и это развивает способность к обобщению и переносу усвоенного на разные ситуации. Если собачка на экране похожа на собачку, встреченную на улице, ребенок понимает, что собаки могут существовать в разных условиях.

Во-вторых, активное занятие лучше пассивного просмотра. Приложение, которое заставляет ребенка действовать, запоминать, принимать решения и общаться с родителями, полезнее телевизора, позволяющего пассивно потреблять содержание. Такие медленные шоу, как «Улица Сезам», поощряли участие и вовлеченность, поэтому они для детей более полезны, чем стремительный «Губка Боб Квадратные Штаны» (эта программа не предназначена для малышей младше пяти лет). В ходе одного исследования оказалось, что четырехлетние дети, которые смотрели «Губку Боба» (а не более медленные образовательные мультфильмы) девять минут пытались запомнить новую информацию и не могли противостоять соблазну. Следовательно, в доме, где есть маленькие дети, не следует постоянно включать телевизор.

В-третьих, во время просмотра телевизора всегда следует уделять внимание содержанию передачи. Детей нужно спрашивать, что, по их мнению, произойдет дальше, просить их показывать персонажей на экране и называть их. Процесс должен идти медленно, чтобы технологические достижения не подавляли психику ребенка. Желательно, чтобы экранная история хоть в какой-то степени имитировала опыт общения с книгой.

Подростки так же, как и маленькие дети, очень подвержены зависимости. В центре reSTART для описания того, когда и как часто дети старшего возраста должны взаимодействовать с гаджетами, используют метафоры диеты и охраны окружающей среды. Кэш говорила мне, что старается избегать термина «зависимость», поскольку он ассоциируется с болезнью. В центре предпочитают терминологию экологических движений. На его главной странице написано: «Центр экологичной цифровой технологии». Это «курорт», а не «санаторий». «Скрыться от технологии невозможно, – говорит Кэш, – поэтому наша цель не в том, чтобы превратить наших пациентов в отшельников. Мы учим людей решать проблему, и это очень нетрадиционная форма терапии». Кэш говорит, что решение проблемы жизненно важно, поскольку план лечения рассчитан всего на сорок пять дней. После этого мальчики вновь оказываются предоставленными самим себе.

План лечения состоит из трех этапов. На первом пациентам совсем не разрешают пользоваться технологиями. Они проходят детоксикацию, и этот этап обычно длится около трех недель. «Кое-кто из парней сопротивляется этому процессу, но многие принимают его как должное, – говорит Кэш. – К концу первого этапа мы уже понимаем, кому лечение пойдет на пользу. Обычно это относится к большинству пациентов». Оставшуюся часть первого этапа – еще три-четыре недели – пациенты продолжают жить в центре. Они учатся базовым жизненным навыкам, которых многим из них недостает: как сварить яйцо, помыть туалет и застелить постель. А самое главное – пациенты учатся управлять своими эмоциями. (Один из парней сказал мне, что после прихода в центр несколько раз играл в шахматы, но никогда не мог довести игру до конца – в раздражении он просто сбрасывал фигуры с доски.) Их учат физическим упражнениям и общению с природой – это важная часть философии центра: если нужно устранить важнейший компонент жизни пациента, то его следует заменить чем-то приятным и увлекательным, что позволит избежать общения с технологиями.

Коллега Кэш Козетта Рэй сказала мне, что прогулки на природе проводит ее муж. Центр находится в густом лесу. Там можно также совершить восхождение на гору Райньер. Пациенты каждый день занимаются в спортивном зале, и многие отличаются прекрасной физической формой. Кэш рассказала о независимом исследовании, которое установило, что 78–85 % пациентов центра ощущают значительные улучшения уже на первом этапе программы.

На втором этапе пациенты переезжают в дома, подобные тем, что организуют Анонимные Алкоголики. Там они учатся применять на практике навыки, усвоенные на первом этапе. Они работают или занимаются волонтерством, а кто-то продолжает учебу. Жизнь в этих домах подчинена строгим правилам. Пациенты получают поддержку от центра и регулярно посещают его для оценки их состояния. Я спросил у Кэш, успешна ли эта программа, она ответила, что вполне, но не смогла назвать точных цифр. Центр невелик, у каждого пациента свои проблемы, поэтому дать количественные оценки нелегко. У Кэш и Рэй работает студент-старшекурсник, который разрабатывает программу более точной оценки.