Я уже собралась возмутиться, сказав, что сказка «Красавица и чудовище» совсем не наш случай, но тут портьера снова колыхнулась, и передо мной появилась охапка роз. Не букет, не несколько штучек, а именно охапка. Цветы проплыли по воздуху и опустились на стол. И только потом я заметила мужчину из гардероба, задергивающего за собой портьеру.

Я открыла рот. Игра «в первый раз» продолжалась.

– Тебе не нравится? – Макс наклонился вперед, внимательно следя за моей реакцией.

– Оч-чень нравится, – выдавила я.

То, что со мной происходило, нельзя было назвать простым словом «нравится». Я одновременно боялась, была в восторге и еще чувствовала растерянность. С чего вдруг на меня обрушился поток счастья? И если я, по словам Макса, такая особенная, то что же раньше этого никто не замечал?

– Хорошо, что раньше тебя никто не украл, – в который раз прочитал мои мысли Макс. – Мне пришлось бы тебя отбивать, что с моим графиком жизни не очень удобно делать.

От смущения я спрятала лицо в цветы. Они пахли морозом. Почему-то вспомнилось, что скоро зима, темнеть будет рано, и мы сможем чаще видеться.

– Хотя сражаться за тебя было бы одно удовольствие… – мечтательно протянул Макс. – Лилась бы кровь…

– У тебя впереди будет много сражений из-за меня, – пробормотала я, высовывая нос из розовых лепестков. – Пашка так быстро не успокоится.

– Ну вот, придется теперь повсюду таскать с собой меч, – притворно вздохнул Макс. И развел руками: – Ума не приложу, куда его в таком костюме пристроить? Пиджак, брюки, рубашка, а меч не складной нож, его в карман не положишь.

– Если ты будешь расхаживать по улицам с мечом, тебя сразу же заберут в милицию за ношение холодного оружия, – развеселилась я. – Там арестованные готы тебя опознают как демона, явившегося им на тусовке, начнется переполох, и все разбегутся.

– А меч вернут? – легко включился в игру Макс.

– Будешь его искать в историческом музее. Ему ж, наверное, лет сто, не меньше?

– Двести. Он принадлежит Лео, тот до сих пор фехтует.

– Фехтует? С тобой?

– Другого соперника дядя себе пока не нашел, – Макс откровенно любовался моей растерянностью. – Любовь к оружию у него с эпохи французской реставрации[21]. Кстати, Лео терпеть не может, когда его оружие трогают. Тогда за перевернутую треногу он меня чуть не убил.

– Вот уж не думала, что встречу вампира, который умеет держать в руках саблю и отличает галоп от рыси, – вернула я ему воскресную фразу. – С удовольствием с тобой пофехтовала бы.

– Вот уж нет! – категорически мотнул головой Макс. – Бой будет неравный.

– А научить?

Я попыталась приподнять свой подарок, но только укололась. Посмотрела на свои пальцы – не пошла ли кровь? Макс отодвинул от меня букет.

– Лучше я буду с тобой ходить. Чтобы никто не мог тебя обидеть.

– Да уж, ты одним взглядом распугаешь всех врагов, – согласилась я. – И они разбегутся, как кошки в нашем дворе.

– Умные зверюги, – хищно улыбнулся Макс. – Мы не очень с ними ладим. Они чувствительнее самого талантливого Смотрителя. И умнее: не ищут нас, а убегают.

– И бабушки куда-то пропали, – добавила я.

Каждую секунду Макс был другой. То он смотрел на розы и был спокоен, то вдруг лицо его напряглось, словно он готовился к прыжку.

– Ну, тут уже возраст, ничего не поделаешь. – Мелькнули белые зубы, и я невольно поежилась. – Старики чувствуют смерть, а мы ее олицетворяем. Скажем так, они умирают от страха смерти. Никто их не трогает. – Макс сделал паузу, глаза его вновь потемнели. – Только ты не понимаешь, что я опасен. Каждую минуту ходишь по краю пропасти и говоришь, что счастлива.

– Я и сейчас готова повторить.

Лепестки роз были мягкими, и я невольно вспомнила кожу Макса под моими пальцами. Она была такой же! А как приятно, когда его холодная рука нагревается в моей ладони… Макс накрыл мою руку своей, легкими пальцами провел по запястью. Все-таки надо не так громко думать. Это уже становится неприличным!

– Что еще ты любишь?

– Читать. – От его прикосновений у меня мурашки бежали по коже и где-то в области груди загорался огненный шар, норовивший выжечь меня изнутри. – Быть с тобой. – На губах у него начала расцветать улыбка. – Ездить верхом. Чувствовать скорость.

– Как же я забыл! – Макс так резко выпрямился, что на секунду мне показалось – он исчез. Но он был здесь, в его руке покачивалась роза из букета. Как будто длинная молния сверкнула у меня перед глазами.

– Как ты это делаешь – так быстро двигаешься? – не выдержала я. – Или ты исчезаешь?

– Прости, не хотел тебя напугать. – Он вертел розу перед собой, задумчиво подносил ее к лицу. – Я вдруг подумал, что раз мы вместе, то я смогу чувствовать запахи так же, как и ты. Но я чувствую только запах крови.

Снова молниеносное движение, и роза легла на стол ко всем остальным.

– Послушай, а ты можешь двигаться не так быстро? – жалобно попросила я. – За тобой невозможно уследить. И еще – не исчезай.

– Я не умею исчезать, я умею просто быть.

К портьере он повернулся за несколько секунд до того, как она шевельнулась. Официантка поставила на стол тарелку с дымящимся куском мяса и два бокала – с ярко-красным соком для меня и темно-красным вином для Макса.

– Может, все-таки что-то желаете? – официантка кокетливо дернула плечиком.

– Я после шести не ем! – В голосе Макса послышалось негодование.

Официантка глянула на него с нескрываемым любопытством и скрылась.

Если к нему и дальше так будут клеиться, то я умру от ревности.

– Будешь пить? – кивнула я на бокал.

– Это не обязательно, – качнул он головой. – Я могу делать вид, что пью и ем.

Макс поднял бокал, губ коснулась красная жидкость. Тонкая струйка потекла из уголка рта. Услужливая фантазия тут же подсунула мне картинку: с клыков капает кровь, губы перепачканы, кровь повсюду – на лице, на руках, на одежде…

С трудом я отвела от него взгляд. Сердце стучало прямо в голову, напоминая, что думаю не о том.

Я уткнулась в тарелку и стала сосредоточенно кромсать кусок. Впрочем, он особенно и не сопротивлялся – мясо было мягкое, и нож легко с ним справлялся.

– Значит, что-то есть вы все-таки можете?

Макс вертел в руках бокал и явно наслаждался ситуацией. Хрустальные стенки запотели – вино было теплее его рук.

– Не можем. Наш организм перестроился на другую еду. Нам нужна кровь. Ну, бокал вина я, наверное, смогу выпить. Но будет лучше, если это сделаешь ты.