Да, другое, даже если это другое мне ну совсем не нравится.

В моем уютном коттеджике, что на территории об­несенного крепкой стеной поселка, я чувствовал всегда, что мир вроде стоячей воды, именуемой болотом. Нигде ничего не происходит, но на самом деле это же Аня по моему приказу отсекает все ненужное, в том числе и новости о событиях в мире, оставляя только девяносто главных спортивных каналов, вовремя переключая с одних важных соревнований на еще более важные.

Но за последнюю неделю убедился, что не все как бы так, а сегодня и вообще не просто поглазел в ил­люминатор самолета, но посмотрел с малой высоты, когда шли на посадку, и в некогда блестящем и глян­цевом Париже отчетливо видел сожженные дома, разрушенные заводы, рухнувшие ленты высотных автострад...

И все это есть на самом деле, хотя на экране моего телевизора не появляется. Но я, похоже, чуточку вышел за экран.

Стронгхолд высветил на экране маршрут до моего домика, я покачал головой.

— Сменить. Маршрут на службу.

Красная изломанная линия моментально пошла ле­вее, искусно лавируя между блоками домов, я откинул­ся на спинку сиденья, что послушно подалась назад, превращая сиденье в подобие постели.

Из двери вышел рослый элегантный мужчина в ко­стюме от Гуччи, прямо Джеймс Бонд, только помощнее и массивнее, остановился на крыльце, глядя, как мой стронгхолд красиво подлетает к ступенькам.

Я вышел, автомобиль послушно потащился на сто­янку, а Лощиц сошел вниз и крепко обнял ладонями за плечи, держа меня на вытянутых руках.

—Спасибо!

—Мой долг, — ответил я скромно и добавил: — Вся­кий бы поступил так на моем месте.

Он усмехнулся.

— Молодец. Чувство юмора в нашем деле — как еще одна обойма в пистолете. Пойдем.

Мы вошли в холл, обе девушки, что рецепционистка и ресепшеонистка, проводили нас круглыми глазами. Двери лифта захлопнулись за нашими спинами, я чув­ствовал стремительное ускорение, словно во взлетаю­щей ракете, через пару минут распахнулись прямо перед кабинетом, что значит, лифт достаточно современный, несмотря на старинный дизайн, может двигаться не только вверх, но и в стороны.

Лощиц сказал бодро:

— При случае взгляни на свой счет. Мы не скупимся! Уже все переведено... А сейчас пойдем, расскажешь.

Я сказал скромно:

—Вам же все известно.

—Только в общем, — ответил он, — а ты расскажешь подробнее.

В его кабинете тихо и чинно, он указал мне на кре­сло, но сам от волнения пнул свое ногой с дороги, про­шелся вдоль панорамного окна от пола до потолка.

— Я верил, — заявил он со сдавленным восторгом, — что у тебя получится! Сейчас время просто сумасшед­шее, мир меняется стремительно, мы ничего не успеваем... хотя иногда успеваем слишком много. Даже страш­новато! Но, с другой стороны... как затормозить и оглядеться, куда мчим, если конкуренты не хотят оста­навливаться?.. Вот ты — дитя нового мира. Я даже не пытаюсь понять, что твоя удачливость означает: новый уровень в нашем развитии... или что-то вовсе непонят­ное? Я практик, понимаешь?

Он умолк на мгновение, я сказал осторожно:

— Да, конечно.

Он наконец сел напротив меня, сказал раздельно, глядя мне в лицо:

—Я выполняю приказы, хотя здесь многим кажется, что я их только раздаю. Да, раздаю, но раздают и мне. Иногда попадешь под такую раздачу, что мало не ка­жется... В общем, езжай домой, отдыхай, наслаждайся... чем ты там, не знаю. Может быть, бензопилой людей режешь...

—Только противников гуманизма, — заверил я.

—А-а, — сказал он понимающе, — тех можно. Еще на кол хорошо сажать. Такие смешные там!.. Ладно, бу­дем на связи. Мне почему-то кажется, ты нам понадо­бишься раньше, чем мы тебе.

Я видел, что он сейчас поднимется и протянет руку, но он вдруг хлопнул себя по лбу.

—Ах да, совсем забыл!.. Наши юристы сейчас офор­мляют для тебя право на ношение оружия.

—Ух ты, — сказал я невольно, — всегда мечтал иметь хотя бы пистолет...

Он самодовольно улыбнулся.

— Владеют многие, но выносить из дому нельзя. А дома должен храниться в сейфе, прикрепленном к бетонной стене во-о-от такими болтами, чтобы не ото­драть без спецтехники, а ключ хранится в другом сейфе, дабы дети не добрались.

— Ого, — сказал я. — Не знал...

— А у тебя отныне право ношения, — пояснил он победно. — Это уровень доступа выше. Наши юристы докажут, что посыльный твоего уровня... его сейчас по­вышают... имеет право на скрытое ношение оружия. Как будет свободное время, зайди в юридический отдел.

— Я уже свободен!

Он улыбнулся шире.

— Ну тогда можешь сейчас. В крайнем случае подо­ждешь пару минут в коридоре. Ты же человек скром­ный.

— Еще какой, — подтвердил я. — А с пистолетом стану еще скромнее!

Он поднялся и протянул руку. Я пожал его плотную, словно вырезанную из дерева ладонь. Наши взгляды встретились, я сам ощутил, что мои пальцы тоже как из дерева, только не из сосны, как у него, а из дуба или ясеня.

Он проводил меня до двери.

— Ни во что не влезай, — шепнул он, — никому не

верь и не раскрывайся.

Через десять минут я вышел из юридического отдела, получив строку в личном деле, что имею право на огне­стрельное оружие с правом скрытого ношения.

Девушки за стойкой снова уставились на меня кру­глыми глазами, а та, что ресепшеонистка, сказала льстиво:

— Поздравляю!

Я бросил в ее сторону изумленный взгляд.

— С чем?

— С повышением, — поворковала она так, что я сра­зу увидел ее обнаженной, даже вообще голой, послуш­ной и очень старающейся.

Я отмахнулся.

— Увы, никакого повышения. Но оклад, правда, подняли.

И прошел мимо, пока обе не заинтересовались еще больше. Повышение оклада для женского уха звучит еще весомее простого повышения в должности.

Автомобиль ринулся ко мне, как верный пес, чуть было от усердия не покарабкался по ступенькам, а то спускаюсь слишком медленно.

Я сел на правое сиденье и сказал солидным голосом:

— В оружейный!

Руль переспросил дружески:

—Магазин?

—А куда еще? — ответил я недовольно. — Пора уже мысли читать! Или хотя бы интонации... Проапгрейдись!

—Хорошо, — сказал он послушно и через мгновение добавил: — Уже проверил, новых апгрейдов пока нет.

—Как все медленно, — вздохнул я. — Какой мир сонный, прогресс ползет, а не скачет...

Оружейный отыскался в этом же районе, я вошел с деловым видом, словно каждый день покупаю не то что пистолеты, но и базуки, в помещении пусто, только за прилавком продавец рассматривает на витрине, что од­новременно и экран, что-то неприлично веселое.