Он обязан найти способ встретиться с Юлией.

К нему приближался воин, в котором Марк узнал трибуна Друза Виниция.

– Тебя ищет какой-то раб, – сообщил Виниций. – Из дома Сеяна. Я сказал ему, что твое дежурство скоро заканчивается. А-а, вот и он.

Марк уже издалека узнал Верига – огромного галла легко было узнать по росту и белым волосам, которые, словно золотистый шлем, выделялись в наступающих сумерках.

Марк подождал, пока Вериг приблизится к нему.

– Вам известно, кто я, – спокойно произнес галл. Марк сложил руки и недобрым взглядом посмотрел на раба, затем кивнул головой.

– Госпожа Сеяна велела передать вам это, – сообщил Вериг, подавая центуриону свернутый свиток с восковой печатью с гербом дома Сеяна. – Она бы пришла к вам сама, но ей пока еще опасно появляться на улицах, – добавил посланец, имея в виду некоторых ярых нарушителей спокойствия, которые, воспользовавшись смертью Цезаря, продолжали творить насилие и отказывались разойтись по домам.

Марк вскрыл печать, развернул свиток и прочитал: «Юлия беременна. Ее содержат в заключении в резиденции верховного понтифика. Завтра в полдень на форуме состоится суд, который обвинит ее в нарушении клятвы невинности. Сделайте, что можете. Ларвия».

Марку показалось, что кто-то нанес ему сильный удар в грудь – он молча смотрел на кусок пергамента, снова и снова перечитывая его. Наконец медленно поднял взгляд на Верига.

– Тебе известно содержание записки? – сдавленно спросил центурион.

– Да.

Марк закрыл глаза и зло смял пергамент, пальцы руки побелели от напряжения.

– Они еще пожалеют о том, что дотронулись до нее, – хрипло произнес он.

– Не вздумайте атаковать резиденцию понтифика, – предостерег Вериг.

Центурион взглянул на него, возмущенный, что этот раб указывает ему, как действовать.

– Ее очень хорошо охраняют, если нападете на резиденцию понтифика, вас обоих ждет смерть.

– Откуда тебе это известно?

– Ларвия все выяснила. Сегодня после обеда собрала в доме лучших адвокатов, которые обсуждали сложившуюся ситуацию и давали советы.

– И что же?

Вериг промолчал.

– Ну? – нетерпеливо повторил Марк.

– Ничего нельзя сделать.

– Нет, можно сделать! – взорвался Марк, отталкивая раба. – Я изрежу их на куски, а потом…

– Тогда вы оба умрете.

– Но сначала я заберу некоторых из них с собой! – ответил центурион. – А Антоний или Септим помогут…

– Марк Антоний подписал ордер на арест Юлии, – поспешно сообщил Вериг, заставив Марка остановиться и оглянуться на галла.

– Антоний – консул, он просматривает все государственные ордера на арест, не так ли?

– Почему же я ничего не знаю об этом? – прошептал Марк в отчаянии.

– Об этом знают только несколько человек. Объявление на форуме появится только завтра утром. У Антония не было причин сообщать вам об этом. Ему же неизвестно, что вы…

– Причина ее гибели, – договорил Марк шепотом. – Я преследовал ее, соблазнил, откладывал побег из-за верности Цезарю, который сейчас мертв и не может помочь мне и ей. Каков глупец! И все ради чего!? Ее кровь на моих руках – это моя вина, только моя.

Вериг молчал, удивленный, что испытывает сочувствие к человеку, который причинил ему столько горя. А Марка, в свою очередь, все больше злило растущее раздражение: единственный человек, с кем можно сейчас поговорить о Юлии, этот наглый раб, убивший его друга Антония и соблазнивший сестру Юлии.

– Что вы собираетесь предпринять? – задал вопрос Вериг.

Лицо центуриона стало суровым и жестоким, и Веригу вдруг вспомнилась Галлия и судьбу его народа.

– Скажи Ларвии, что у меня впереди долгая ночь, и я не стану сидеть без дела, – сказал Марк.

Они оба подняли головы, когда появился сменщик Марка.

– Иди. Передай госпоже Сеяне, если я понадоблюсь, можно прислать сообщение в казарму, – добавил центурион.

Вериг скрылся в темноте, а Марк, сжав руки в кулаки, направился в другую сторону.

* * *

Парис сидел на стуле с крепко связанными ногами и руками, переводя безумный взгляд то на Ливию, то на понтифика и гладиатора, назначенного ему в помощь и обученного изощренным пыткам. Понтифик по имени Пат Виргилий Сура дал знак гладиатору.

Тот вонзил под уже кровоточащий ноготь маленького пальца доктора тонкую щепку индийского бамбука.

Парис закричал от боли.

– Кто этот человек? – спросил Сура.

Некоторое время Парис продолжал рыдать и жалостно причитать. Окружающие терпеливо ждали, пока он придет в себя, чтобы снова задать вопрос.

– Кто повинен в беременности Юлии Розальбы Каски? – снова повторил Сура. – Ты?

– Не знаю, не знаю! Я уже говорил, что не знаю! Никогда не касался ее, за исключением врачебного осмотра, и никого не видел с ней. Это правда, клянусь в этом.

Сура взглянул на Ливию, та пожала плечами. Они уже не раз слышали эти слова: если бы Парис знал имя любовника Юлии, он бы уже к этому времени не выдержал и сообщил его.

Сура вздохнул: закон не разрешает пытать женщину, а то он бы давно уже знал имя любовника, но Римские религиозные законы особо подчеркивали, что жрица-весталка является священной и неприкосновенной личностью. Доказательства вины должны быть получены другими способами.

– Ты встречался с Юлией Розальбой в доме Сеяна. Не замечал ли каких-то противозаконных действий в нем? – устало спросил Сура, поставив вопрос по-другому, пытаясь найти новый подход.

Парис бросил на него быстрый взгляд, и Сура оживился.

Может быть, сейчас добьются хоть какой-то информации.

Ливия дала знак гладиатору приблизиться. Парис с ужасом смотрел на него, вжавшись в стул.

– Ну, доктор? – проговорил Сура.

Парис закрыл глаза, он так сильно потел, что запах пота бил им в нос. Ему нравилась госпожа Сеяна, такая щедрая к нему, и ему не хотелось причинить ей зло.

Ливня кивнула гладиатору, и тот тут же взял руку Париса.

– Все скажу вам! – закричал врач. Ливия и Сура ждали.

– Госпожа Сеяна спит с одним из своих рабов, – измученно выдавил из себя Парис.

Сура с изумлением взглянул на Ливию, а затем прикрыл глаза рукой – совсем не то, что они ожидали, но если это действительно так, то игнорировать это сообщение никак нельзя.

– Ты так думаешь? – спросил Сура.

– Знаю это, – неохотно произнес Парне. – Она фактически призналась мне в этом.