Лужайка блестела от влаги — это сулило крепкий мороз ночью. Тревис напомнил себе достать из шкафа перчатки и шарфы для девочек, чтобы не суетиться поутру. Скоро обе должны были вернуться из гостей; невзирая на, утомление, Тревис скучал по детям. Сунув руки в карманы, он зашагал к крыльцу.

Стефани обернулась, услышав шаги. Она пыталась разгадать выражение его лица.

— Тревис…

— Привет, Стеф. — Он снял куртку и понял, что совершенно не помнит, как добрался до дому.

— С тобой все в порядке?

Тревис секунду помедлил.

— Не знаю.

Сестра положила руку ему на плечо и мягко спросила:

— Выпьешь чего-нибудь?

— Да. Воды.

Стефани, судя по всему, была рада хоть как-то помочь.

— Я мигом.

Тревис сел на кушетку и откинул голову назад, чувствуя себя таким измученным, будто он целый день провел в открытом море, сражаясь с волнами. Стефани принесла брату стакан воды.

— Звонила Кристина. Она немного задержится. А Элайза уже едет.

— Отлично, — сказал Тревис и взглянул на семейную фотографию.

— Хочешь поговорить?

Он отхлебнул воды и лишь после этого осознал, как пересохло в горле.

— Ты думала о том, о чем я тебя спросил? Как далеко может зайти человек во имя любви?

Стефани ненадолго задумалась.

— По-моему, я тебе уже ответила.

— Ну да. Вроде как.

— Что? Хочешь сказать, это был плохой ответ?

Тревис улыбнулся. Он был благодарен сестре за то, что она по-прежнему способна говорить с ним как обычно.

— Я хотел знать, что бы ты сделала на моем месте.

— Понимаю, чего ты хотел. Но… не знаю, Тревис. Правда не знаю. Даже вообразить не могу, чтобы мне пришлось принимать такое решение. И честно говоря, вряд ли хоть кто-то способен представить себя на твоем месте. — Она вздохнула. — Иногда я жалею, что ты вообще рассказал.

— Наверное, не следовало. Зря я взвалил на тебя эту ношу.

Стефани покачала головой:

— Я вовсе не это имела в виду. Разумеется, ты должен был с кем-нибудь поговорить, и я рада, что ты доверился мне. Сожалею лишь о том, что тебе приходится переживать. Авария, твои собственные травмы, забота о детях, жена в коме… а теперь еще ты должен сделать выбор и решить, исполнять просьбу Габи или нет. Для одного человека это слишком много.

Тревис промолчал.

— Я беспокоюсь о тебе, — добавила Стефани. — Почти перестала спать с тех пор, как ты все рассказал.

— Прости.

— Не извиняйся. Это мне следовало бы извиниться. Я должна была перебраться сюда, как только это случилось. Должна была чаще навещать Габи. Быть рядом каждый раз, когда ты хотел с кем-нибудь поговорить.

— Все в порядке. Я рад, что тебе не пришлось бросать работу. Ты старалась изо всех сил, чтобы попасть в Чепл-Хилл, и Габи это знает. Кроме того, ты и так провела здесь больше времени, чем могла бы.

— Мне очень жаль тебя.

Тревис обнял ее:

— Знаю.

Они сидели молча. Щелкнул обогреватель, Стефани вздохнула.

— Я останусь с тобой вне зависимости от того, что ты решил. Потому что я знаю, как сильно ты любишь Габи.

Тревис отвернулся к окну. Сквозь стекло он видел мерцающие в темноте огни дома напротив.

— Я не смог, — наконец сказал он. — Думал, что смогу, даже заучил те слова, которые собирался сказать врачам — по поводу того, что Габи следует отключить от аппарата. Да, она этого хотела, но… в конце концов я просто не смог. Даже если мне придется до конца жизни навещать Габи в клинике, это все-таки лучший вариант. Я слишком люблю жену, чтобы позволить ей уйти.

Стефани слабо улыбнулась:

— Знаю. Это было написано на твоем лице, когда ты вошел.

— Считаешь, что я поступил правильно?

— Да, — ответила она без колебаний.

— Правильно для себя или для Габи?

— Для вас обоих.

Тревис встрепенулся:

— Ты веришь, что она очнется?

Стефани пристально взглянула на брата:

— Да. И всегда верила. Вы… Есть что-то сверхъестественное в том, как вы живете. Буквально во всем. В том, как смотрите друг на друга. В том, как Габи блаженствует, когда ты касаешься ладонью ее спины. В том, как она угадывает твои мысли. Мне это всегда казалось поразительным. Вот почему, кстати, я тяну со свадьбой. Хочу чего-то похожего на вашу любовь и сомневаюсь, что уже ее нашла. Даже не знаю, чего именно хочу. Такая любовь, как ваша… говорят, с ней возможно все. Ты любишь Габи, она любит тебя, и я просто не представляю вас друг без друга. Вы предназначены для того, чтобы быть вместе.

Тревис молчал.

— И что теперь? — спросила Стефани. — Может, сожжем завещание?

Невзирая на напряжение, брат рассмеялся:

— Может быть. Потом.

— А адвокат? Он ведь не подаст на тебя в суд?

— От него уже несколько лет нет никаких вестей.

— Видишь? Еще один признак того, что ты поступил правильно.

— Да уж наверное.

— Так что насчет клиники?

— Габи перевезут на следующей неделе. Мне нужно будет все подготовить.

— Нужна помощь?

Тревис потер виски, ощущая невероятную усталость.

— Да, — кивнул он. — Не откажусь.

— Эй… — Стефани легонько встряхнула брата. — Ты принял верное решение и ни в чем не виноват. Ты сделал то, что должен был. Габи хочет жить. Ей нужен шанс, чтобы вернуться к тебе и к дочкам.

— Знаю. Но…

Он не смог договорить. Прошлое осталось в прошлом, будущее еще не наступило, и Тревис знал, что должен сосредоточиться на настоящем… но повседневное существование внезапно показалось ему бесконечным и невыносимым.

— Мне страшно, — наконец признал он.

— Знаю, — сказала сестра, обнимая его. — Мне тоже.

Июнь 2007 года

Зимние пейзажи сменились яркими красками весны; сидя на веранде, Тревис слушал пение птиц. Они распевали и чирикали десятками или даже сотнями, с деревьев то и дело взмывали в воздух стайки скворцов и летели в удивительно стройном порядке.

Была суббота, Кристина и Элайза качались на качелях, которые отец повесил неделю назад. Ему хотелось, чтобы амплитуда была побольше в отличие от обыкновенных качелей, поэтому Тревис срезал несколько нижних ветвей, а потом прикрепил веревку как можно выше. Утром он провел целый час, качая дочерей и слушая, как те визжат от восторга; когда он закончил, рубашка на спине взмокла. А девочки требовали продолжения.