Когда Таккан с Мэгари отвернулись, я выкинула веточку с увядшими цветами в снег.

И не улыбалась всю дорогу домой.

Возвращение Хасэге потрясло меня до глубины души. Он охранял ворота вместе с Пао и хмуро взирал на нас с Такканом и Мэгари.

– Значит, это правда. Ты связался с демоном.

Такого сурового голоса я от Таккана еще не слышала:

– Ты вернулся раньше времени, братец.

– Таккан, ты совсем из ума выжил? Скоро грядет война, а ты отсылаешь меня, когда я должен защищать замок… и все ради этого демона?

– Еще раз назовешь ее демоном, и в Иро тебе вход будет закрыт. Что б я больше никогда этого не слышал.

Хасэге поджал губы. На меня он не смотрел, будто мое присутствие его нервировало. Шрам, который я ему оставила, – кривой, бледный, безобразный – блестел в сумеречном фиолетовом свете.

– Предупреждаю, люди не будут молчать. Иро и так в опале после твоего неудавшегося обручения. Почему, по-твоему, солдат отправляют в крепость в Тадзэни, а не сюда? А теперь ты унизил нас пуще прежнего, пригласив в дом этот… злой дух! Неудивительно, что пошли слухи, будто покойная принцесса отвергла тебя, потому что сочла недостойным.

У меня перехватило дыхание, грудь запылала от ярости и стыда. Я не поэтому сбежала с церемонии! Неужели все действительно так думали?

Таккан заметно напрягся.

– Мне плевать на гиндарские сплетни. Но вот ты впредь будешь отзываться о Сиориамме с большим уважением.

– С тем же уважением, которое она проявила к тебе? Я лишь надеюсь, что пока меня не было, ты перестал тратить наше время на ее поиски. Твой отец согласился бы со мной. Даже лорд Юдзи уже сдался.

– Неужели? – мрачно поинтересовался Таккан. Взяв сестру за руку, он прошел мимо Хасэге и повернулся к Пао. – По пути домой мы столкнулись с волками. Я хочу обследовать территорию вокруг крепости.

– Волков? – темные брови Пао свелись к переносице. – Но их не видели в Иро уже много лет.

– Они напали на нас на холме неподалеку от западного края устья реки.

Хасэге рассмеялся.

– И что, думаешь, они тоже наемники Юдзи? Таккан, это обычные звери, и вам удалось уйти от них невредимыми. Ты и впрямь потерял рассудок.

Я наблюдала за Такканом, гадая, заметил ли он того мелкого волка с браслетом на передней лапе…

Его глаза стали ледяными.

– Мы не можем исключить возможность того, что их подослал лорд Юдзи. Даже если он перестал искать Сиориамму, он все равно предатель. И очень опасный.

– Мы съездим на разведку, – быстро сказал Пао и пихнул Хасэге. – Пошли.

– Нет. Я поеду один. А ты проведи женщин внутрь.

В этом не было необходимости. Леди Бусиан уже бежала через ворота к дочери.

– Мама! – воскликнула Мэгари. – Это была моя идея. Я хотела увидеть цветущую сливу и…

– Ни слова больше, – отрезала леди Бусиан. А затем пригвоздила меня таким взглядом, от которого даже волки заскулили бы.

Я вяло поплелась к себе в комнату. Халат порвался, юбка намокла, но все мои мысли занимало нападение волков и увядшая веточка сливы. Я почти ничего не видела перед собой и запоздало поняла, что ноги привели меня к покоям Зайрэны.

– Вы слышали, что Хасэге вернулся? – спросила ее служанка. – Выйдете поздороваться с ним? Он общается с Такканом снаружи.

– Хасэге подождет.

Зайрэна заметила меня у двери и открыла ее шире.

– Пришла попрощаться, Лина?

«Попрощаться?»

– Думаешь, ты можешь подвергнуть Мэгари опасности и сохранить благоволение леди Бусиан? – Зайрэна рассмеялась. – Не удивлюсь, если она попросит тебя уйти.

Мои челюсти сжались. Я пошла дальше, но Зайрэна преградила мне путь.

– Куда побежала? Зачем тебе прятаться – у тебя и так горшок на голове.

Зайрэна взяла горшочек за бортики и попыталась снять.

Я вывернулась из ее хватки, мысленно проклиная узкие коридоры крепости. У меня не было настроения с ней тягаться. Вся одежда промокла, пальцы отчаянно нуждались в перевязке.

Зайрэна отошла в сторону.

– О, я задела тебя за живое? – она наклонила голову и задумчиво коснулась родинки на щеке. – Что ты прячешь под этим горшком, Лина? Надеюсь, оно стоит всех этих неприятностей.

Я протолкнулась мимо нее. «Неприятностей» – это еще мягко сказано.

Я перестала ходить на трапезы в замок. Даже пропустила уроки с Чижуанем. Он обещал приготовить тофу в семи специях и краба под шелковистым яичным кремом – два моих любимых блюда. Но после прогулки к цветущим сливам у меня не осталось сил на учебу.

Поддавшись отчаянию, я спрятала лицо в ладони. Столько ночей я трудилась над зачарованной крапивой с острыми, как нож, листьями и обжигающими шипами и ни разу не проронила ни звука. Зато стоило провести время с Мэгари и Такканом, и я чуть все не испортила.

Из-за меня чуть не погибли братья.

Когда мне надоедало мерить шагами комнату и грустить в одиночестве у окна, я прогуливалась по крепости. В конечном итоге мне попался на глаза уединенный павильон в саду, и я нашла утешение на его теплой веранде. Учитывая всеобщую тревогу из-за разговоров о грядущей войне с Аланди, о павильоне, похоже, все забыли. Каменные ступеньки, ведущие к двери, завалило снегом. Я разожгла огонь в жаровне и, усевшись подле нее, наблюдала за покачивающимися фонариками под покрытыми инеем карнизами.

Чтобы скоротать время, складывала крошечных журавликов – вдвое меньше Кики, поскольку бумага была на вес золота.

«Давно ты так не хандрила, Сиори, – Кики взмахнула крыльями, и мне на нос посыпался снег. – Ничего не случилось, никто не пострадал. Так чего печалиться?»

Я даже не подняла на нее взгляд.

«Взбодрись! Спой свою дурацкую песенку. Нельзя же страдать весь день! Проклятие само себя не разрушит».

О сети из звездного ожога мне даже думать не хотелось. Я отмахнулась от Кики, и, хмыкнув, она улетела. Где-то спустя полчаса я забеспокоилась и начала убирать бумажных птичек, чтобы пойти за ней. Как вдруг Кики прилетела, появившись из ниоткуда, и спикировала в корзинку. В то же время из-за угла вышла знакомая фигура.

– Вижу, ты нашла знаменитый мшистый павильон, – Таккан смахнул листья с лавочек. – Неудивительно, что я тебя обыскался – спряталась в самую глубь сада! Я думал, что ты на кухне, но Чижуань сказал, что не видел тебя со вчера.

Он искал меня? Я нахмурилась, но все равно не подняла глаз. Всячески игнорируя его, нарочито сосредоточилась на журавлях, всем видом показывая, что хочу побыть одна.