– Что, ты куда? – растерянно спрашивает Радж.

– Домой, одеться, – говорю я, разворачиваясь к двери. – У меня сегодня свидание.

Я перебегаю улицу и несусь вверх по лестнице. В зеркале ванной отчетливо видно, что последние недели меня не пощадили: волосы у меня сальные, кожа выглядит безжизненной, а мешки под глазами печального синего цвета. Я запрыгиваю в самый скоростной душ в жизни, чтобы шампунем вернуть себе подобие человеческого облика. Когда настает время вытереться и начать собираться, до меня доходит: я понятия не имею, к чему именно готовлюсь. Девяносто процентов времени, которое я провела с Раджем, пока что включали попытки отвлечь его от работы в «Золотых годах». Я даже не скажу, куда он водит девушек на первое свидание: в коктейльный зал, в бар на углу или в кофейню – и есть ли у него вообще какое-то особенное место.

«Ты сказал, у тебя были планы? – пишу я Раджу, прижимая к груди полотенце и дрожа. – А какие?»

Он присылает мне ссылку, и я ее открываю. Это мероприятие в «Доме Да», легендарном отвязном клубе в Бушвике, Бруклин. Я там раньше бывала: бар, зал и танцпол выглядят так, словно у Студии 54 родился ребенок от цирка. Сегодня, оказывается, намечено нечто под названием «Поэтический бордель»: смесь поэтического перформанса, бурлеска и трешевого готического театра. Не сравнить с вечером Американской кардиологической ассоциации.

«…слишком?» – пишет мне Радж.

«Идеально», – отвечаю я.

После этой реплики я пускаюсь во все тяжкие: следующие полчаса в тумане сливаются спрей с морской солью, фиолетовая подводка для глаз и духи, которые Кармен подарила мне на день рождения в прошлом году. Перед тем как выбрать наряд, я делаю паузу. Что будет прямо кричать: «Прости, я рада, что мы помирились, спасибо, что предложил понарошку на мне жениться»? Я перебираю несколько нарядов, пока не останавливаюсь на том, что выглядит просто и сексуально: черном платье с открытыми плечами, достаточно минималистичном, чтобы можно было добавить много смешной бижутерии. Я надеваю цветные акриловые серьги-обручи и радужное кольцо. Помолвочное кольцо я оставляю на комоде; сейчас, как мне кажется, не стоит им размахивать перед лицом у Раджа. Я уже собираюсь уходить, но тут мне на глаза попадаются смятые простыни и покрывало на кровати. Я точно не могу сказать, что случится у нас с Раджем сегодня вечером, но это лучше не оставлять на волю случая. Я тщательно заправляю кровать. Потом снимаю кожаный жакет с крючка возле двери и отправляюсь обратно в «Золотые годы». Мое тело снова заполняет адреналин. После стольких лет посредственных свиданий сегодня может состояться то, что все изменит. Это может быть грандиозно. Если сегодня все пройдет хорошо, наши жизни уже никогда не будут прежними. Но не будем давить.

Когда я снова вхожу в «Золотые годы», меня поражает, как все изменилось за последние два часа. Радж смотрит мне в глаза, когда я захожу, и мое сердце переворачивается. Я облокачиваюсь на стойку; он перегибается, чтобы меня поцеловать.

– Ты такая красивая, – говорит он.

Он в первый раз сказал мне комплимент, и щеки у меня вспыхивают.

– Спасибо, – бормочу я. – Ты всегда отлично выглядишь.

«Ты всегда отлично выглядишь». Я говорю как робот, который воспроизводит фрагменты человеческой речи? Надеюсь, это прозвучало не слишком неуклюже.

– Я тут закончу через минуту, идет?

– Да!

Я сажусь на барную табуретку ждать.

Он исчезает в задней комнате. Я шлю Кармен сообщение.

«В жизни не угадаешь, что сейчас происходит», – пишу я, искушая ее ответить.

Она отвечает мгновенно: «???».

Я вижу, что она пишет новое сообщение. Минуту спустя оно появляется: «Не буду врать, я правда включила «Найти друзей», чтобы за тобой слегка пошпионить, и Я ЗНАЮ, ЧТО ТЫ В «ЗОЛОТЫХ ГОДАХ»!»

Я смеюсь и набиваю быстрое сообщение, чтобы просветить ее, что произошло с тех пор, как мы виделись чуть раньше.

Она присылает гифку с Крис Дженнер, произносящей: «Ты молодец, детка».

Из задней комнаты выходит Радж.

– Готова? – спрашивает он.

Мы идем к метро. Я пытаюсь сосредоточиться на чем-то, кроме его руки, висящей в паре дюймов от моей.

– Я не знала, что ты интересуешься поэзией, – выпаливаю я.

– Не особенно, просто сегодня друг выступает, – объясняет он. – И к тому же в «Доме Да» всегда прикольно.

– В прошлый раз, когда я там была, я потом две недели вымывала блестки из волос, – говорю я.

– Вот видишь, прикольно.

А потом, словно читая мои мысли, он берет меня за руку. Тепло и спокойно. Он сжимает мою руку, поворачивается ко мне и поднимает брови, словно спрашивая: «Так нормально?» Я сжимаю его руку в ответ. Теперь мне легче расслабиться. Чем больше нежности проявляет Радж, тем мне спокойнее. От комплиментов и того, что мы держимся за руки, у меня появляется ощущение, что все это всерьез. У меня в голове эхом отдается то, что сказала во время «счастливого часа» Кармен: надо продвигаться постепенно и сосредоточиться на химии – не обязательно на нашем совместном будущем.

Десять минут спустя, сойдя с поезда, мы идем к клубу. «Дом Да» сложно не заметить, отчасти потому, что это огромный склад, на стене которого нарисовано слово «ДА», но в основном из-за очереди людей, одетых раздражающе модно и вопиюще круто, растянувшейся на полквартала. На мужчинах косметики больше, чем на женщинах. В первом зале внутри бар, от стойки которого расходятся веером разноцветные деревянные планки, как солнечные лучи, гроздь зеркальных шаров и статуя белого медведя в натуральную величину. Мы стоим в очереди за напитками, когда Радж ни с того ни с сего меня целует.

– Я просто захотел еще раз это сделать, – говорит он, пожимая плечами.

Мы оба заказываем пиво. Радж пытается заплатить, но я нежно трогаю его за руку.

– Пожалуйста, дай мне за это расплатиться, – говорю я. – Ты меня целую вечность поил бесплатно.

Он на секунду задумывается, но не возражает, когда я даю бармену свою кредитку.

– Следующий раз за мной, – говорит он.

Я стараюсь не зависать на том, что подразумевают эти слова.

Мы переходим в основной зал, просторное помещение для представлений. Красный бархатный занавес на сцене напоминает мне школьные спектакли, но смутно эротическая клетка, свисающая с потолка, из другой оперы. Мы ввинчиваемся в толпу, мимо очень высокого мужчины, на котором ничего нет, кроме крохотных металлически блестящих трусиков и подтяжек в тон. Здесь шумнее. Мы придвигаемся друг к другу, и наши плечи, локти и бедра сталкиваются, когда мы разговариваем.

Вскоре на сцену выходит ведущая. Она похожа на старлетку из Старого Голливуда, на ней малиновый шифоновый пеньюар в пол, отороченный перьями, а под ним корсет в тон и панталоны с оборками. Она приветствует толпу, которая разражается криками. Ведущая рассказывает, как тут все проходит: несколько поэтов прочтут свои стихи со сцены, а потом остальные предложат приватные чтения за деньги. Поднимается занавес, открывая десяток поэтов, сидящих на парчовом диванчике или припадающих к нему. Все одеты в том же стиле Старого Голливуда. Ведущая представляет их под псевдонимами: Пенелопа Стрейнджлайт, Кора Хаос, Беатрикс Хоттер и так далее. Все кокетливо машут или приподнимают цилиндр и встают продекламировать строчку из своего стихотворения.