-Почему же нас не встретило ни одного ученика моей секты или сеты Старейшины Ляна?!

-Помилуйте! Если ваши ученики не смогли добраться до маяка, то это значит, что они были слишком слабы для этого! Разве ж я или Храм Божественной Сутры виноваты, что остальные ученики слишком слабы? Или, может, они просто не захотели приходить сюда по каким-то своим личным причинам!

-Хватит валять дурака! — Старейшина Лян потерял терпение. — Мои ученики рассказали о сообщении через нефритовые таблички! Ваши ученики спланировали убить наших учеников!

-Чушь! — отрезал Первый Старейшина и пожал плечами. — Здесь было много талантливых артефакторов, что неудивительно. Кто-то из них невзлюбил мой Храм и перенастроил малый маяк, чтоб оклеветать нас. Разве ж в этом есть наша вина?

-Может быть по отдельности всё так, но всё вместе это очень подозрительно! — Старейшина Лян негодовал так, что аж ноздри пульсировали, раздуваясь и сужаясь. — Вы должны выдать старших учеников Храма, участвовавших в этой экспедиции. Мы проверим их память…

-Ученики Храма — это ученики только Храма, и никто не имеет права исследовать их память, кроме Храма! — Первый Старейшина гордо вздёрнул подбородок, а его аура хлынула вокруг, наваливаясь на окружающих и пригибая их к земле. Он был самым сильным культиватором в этой Мистической области, и другим не стоит об этом забывать! — Пока что это всё выглядит просто дурной шуткой, а вы раздуваете её в какой-то зловещий план, совершенно бездоказательно обвиняя моих учеников и меня! Как бы вам не поплатиться за такую клевету!

Старейшина Лян и его сопровождающие, как и ученики секты Тысячи Трупов, побледнели и спали с лица. Конечно, смерти учеников их секты — это плохо, но драка с настолько сильным культиватором может стоить им жизни. Оно того не стоит!

Профессор Ли и другие двое старейшин задействовали артефакты, чтобы противостоять давлению, но тоже не могли рассчитывать на победу в таком столкновении. Даже если они выступят единым фронтом… Нет, без шансов. Придётся в этот раз молча проглотить горькую пилюлю и просто вывести выживших из этой Мистической области.

-Простите, Первый Старейшина, я погорячился. — Профессор Ли коротко поклонился.

-Да, уважаемый Старейшина, горе от потери затмило наши глаза. — Старейшина Лян тоже не остался в стороне.

-Ну и славно, что наше дело разрешилось. — давление пропало, и все вздохнули свободно. — А теперь давайте лучше займёмся нашими учениками!

-Мудрые слова!

Ещё трое суток Профессор Ли и другие находились в Мистической области, собирая учеников. Те приходили по одному, часто раненые, с повзрослевшими лицами, прошедшие огонь и воду. Из сорока девяти учеников Купающейся Цапли выжили только двадцать семь человек. Почти половина погибла или была убита! Кто-то бы сказал «приемлемые потери», но Профессор Ли скорбел за каждым — это же он привёл их на конкурс, а потом сюда. К счастью, лучшие ученики выжили, самые сильные и умелые остались в живых. И это могло хоть немного радовать.

Тяньша с удовольствием подставляла лицо Солнцу, летя за Профессором Ли в секту. Она выжила! Выжила и раздобыла довольно много трофеев! Она пережила множество опасных ситуаций, но они только закалили её. А теперь она вернётся и даже войдёт во Внутреннюю секту! Ещё один шаг к её славе сделан!

Глава 21. Почти взрослая жизнь.

-Мдааааа. Знаешь, девочка, ты, судя по всему, не развиваешься, а деградируешь. — разочарованно протянул Артайус, оббегая новое жилище Тяньши.

Для этого ему даже особо бегать не пришлось. После возвращения в секту Купающейся Цапли её зачислили во Внутреннюю секту, выделив при этом самый младший номер — 23759. Внутренним ученикам уже полагались не домики, а самые настоящие пещеры бессмертных — пещеры, оборудованные в толще горы секты. Но вот распределение было такое же, как и во Внешней секте, самым меньшим номерам полагались самые завалящиеся жилища.

Пещера Тяньши была, вроде бы, даже поменьше того домика, в котором она жила в самом начале. Буквально узкая щель в камне, оканчивающаяся каменным лежаком и небольшой площадкой с каменным полом, два шага на три. Не было ничего, даже какой-нибудь циновки или пары охапок соломы! Но зато это была пещера бессмертного! Смешно, она была учеником Внутренней секты, намного более сильным и авторитетным, чем ученики Внешней секты. Но жилище её по комфорту было хуже, чем у любого из внешней секты.

-Тут даже пол каменный! — пожаловался медведь, царапнув лапкой каменную плиту под ногами. — И ни пучка соломки! Как берлогу-то сделать?Ни выкопать её, ни утеплить!

-Зачем тебе берлога? Ты всё равно большую часть времени дрыхнешь в кармане!

-Я же не крыса я бог Чёрных Гор и горных медведей! — возмутился комочек на полу и грозно подбоченился, встав на задние лапы. — И вообще, я так много сделал для тебя! Ты должна сделать мне берлогу!

-Мда? — слушая возмущения Артайуса в пол уха, Тяньша вынимала из браслета разные ткани и застилала ими кровать. Пусть всякие стариканы с каменными задницами на голом граните сидят годами, а её заднице нужно что-то хоть немного мягкое. Она же девочка!

-Конечно! Я тебе всегда помогал советами — раз. — медведь стал загибать пальцы на правой руке, отсчитывая свою помощь. — Я тебя многому научил — два. Я не отказывал тебе ни в какой помощи — даже когда ты меня мордой тыкала в чью-то пипиську! Это три! Ну и четыре — кто для тебя постоянно собирает всякие кольца с убитых и прочее очень ценное имущество? Опять я! Это четыре!

-Ладно-ладно, согласна, ты очень полезный зверёк. — Тяньша легла на бок на кровати, подперев рукой голову сбоку, и с улыбкой смотрела на зверька на полу. — И какую же глупость ты предлагаешь?

-А почему сразу глупость?!

-Ну, вот ты расскажи, что хочешь, и сразу будем определять, в чём глупость!

-Хм! — Артайус сложил лапы на груди в узел и отвернулся, но выдержал всего секунду. — Я хочу себе отдельную берлогу!

-Ха-ха-ха! Ты сам-то как это представляешь? Мне пойти к Главе секты и заявить, что мне надо две пещеры бессмертных, вместе одной? А то из второй я хочу сделать берлогу для своего хомячка!

-Вот ты точно глупости говоришь, а я имею ввиду специальную переноску для живых демонических зверей! — и пояснил, видя непонимающее выражении на лице девушки. — Это что-то вроде пространственного кольца, только внутри могут жить