фюрера Гюнше, в эту пору Гитлер стал все более отдаляться от генералов и «Геринг не преминул воспользоваться этим состоянием Гитлера и стал каждый день бывать у него. В этом проявилась тактика Геринга, стремившегося занять особое положение при Гитлере. Гитлер, со своей стороны, чуждаясь генералов, стал искать сближения с Герингом».

В тот же день, 12 апреля 1943 года, Геббельс записал в дневнике:

«Геринг прекрасно понимает, что нас ждет, если мы проявим хоть малейшую слабость в этой войне. Мы сделали с евреями такое, что обратной дороги нет. Это даже к лучшему. Те люди и движения, которые уже сожгли за собой все мосты, сражаются с гораздо большим ожесточением, чем те, у кого еще есть пути к отступлению».

Рейхсмаршал сознавал, что весной 43-го Германии отступать уже было некуда. Но, в отличие от фанатика Геббельса, понимал он и то, что победы Германии не одержать, а ничьей быть не может. Поэтому предпочитал пить «чашу жизни» в Каринхалле — чтобы перед смертью было что вспомнить.

В 1943 году люфтваффе уже не господствовали в воздухе ни на одном театре боевых действий, но им все же удалось осуществить несколько успешных акций. Так, в июне 1943 года, в рамках подготовки к операции «Цитадель» (наступления на Курск), две группы бомбардировщиков «Хе-111» совершили налет на Горьковский танковый завод, который находился на пределе их радиуса действия. Ориентируясь на излучину Волги, они нанесли довольно точный удар, разрушив основные цеха завода и уничтожив около 800 танков. Однако для Советского Союза это был лишь булавочный укол. Количество уничтоженных танков было равно их выпуску в течение 12 дней, а организовать такие удары в массовом порядке люфтваффе оказались не в состоянии.

Вскоре после краха операции «Цитадель» Гитлер собрал в ставке ведущих германских промышленников. Приехал и Геринг, который перед этим охотился в Каринхалле. По свидетельству Понше, «страдания и ужасные потери немецкой армии на Восточном фронте его мало беспокоили. Он привез с собой охотничью добычу и крепкое пиво, которое специально варилось для него».

Возмущение высокопоставленных офицеров и генералов ОКХ вызывало и то, что им приходилось ездить в ставку в одном старом штабном вагоне, тогда как Геринг пользовался персональным поездом с роскошными салон-вагонами.

За обедом после совещания Геринг зачитал Гитлеру письмо, полученное от Шахта, основные позиции которого рейхсмаршал разделял. Шахт писал, что в кругу промышленников положение на Восточном фронте считают опасной угрозой для Германии и что в данной обстановке необходимо искать мира с западными державами. Шахт намекал: по данным частных источников, такие переговоры могли бы привести к успешным результатам. Письмо Шахта вывело Гитлера из себя.

Потеряв всякое самообладание, он осыпал Шахта ругательствами. Гитлер кричал, что Шахт хочет его обойти и проводить политику, за его спиной. Всякие переговоры с англо-американцами он будет рассматривать как государственную измену. Гитлер грозил отправить Шахта в концлагерь, но отправили его туда только после покушения 20 июля 1944 года.

Пока Гитлер неистовствовал, Геринг продолжал спокойно сидеть рядом. Он старался отвлечь Гитлера и в конце концов развеселил его своим рассказом о том, что старый Шахт развелся с женой и женился на своей молоденькой секретарше.

Но вскоре рейхсмаршалу стало не до смеха. В ночь с 24 на 25 июля 1943 года 780 британских и американских «летающих крепостей» бомбили Гамбург. В период до 3 августа состоялось еще пять налетов. На город обрушилось 8,5 тысячи тонн бомб. Водопровод был выведен из строя, и возникшие пожары нечем было тушить. Порт с миллионным населением превратился в руины. Было разрушено 80 % зданий, погибли 30 482 жителя. В налетах на Гамбург королевские ВВС потеряли 87 бомбардировщиков, а еще 174 были повреждены, в основном огнем зенитной артиллерии. ПВО Гамбурга опоздала, поскольку германские радары были ослеплены эффективным противорадарным средством — мелкими полосками станиоля (серебряной фольги), сбрасывавшимися с самолетов. На экранах радаров их было очень сложно отличить от настоящих бомбардировщиков, что затрудняло наведение на цели немецких ночных истребителей. В Гамбурге побывал Карл Боденшатц и доложил Герингу, что город превратился в огненный ад.

1 августа 1943 года Геринг вынужден был издать приказ, где в качестве приоритетной задачи для люфтваффе провозглашалась противовоздушная оборона как в дневное, так и в ночное время.

19 августа 1943 года, не выдержав трагедии Гамбурга и все ухудшавшихся отношений с Герингом, а также потрясенный успешным налетом британской авиации на Пенемюнде, застрелился начальник Генштаба люфтваффе генерал Ешонек. Фон Белов так описывает обстоятельства его самоубийства:

«В первые августовские дни мне позвонил адъютант Ешонека и попросил прийти к нему на завтрак. Я нашел начальника Генерального штаба люфтваффе в отчаянии. Геринг взвалил на него всю ответственность за постоянно усиливавшиеся британские бомбежки и в своих упреках был невыносим, необуздан, несправедлив и говорил не по существу. Я, как можно спокойнее побеседовав с Ешонеком, предложил ему явиться сегодня на обсуждение обстановки у Гитлера. Когда я доложил об этом фюреру, тот сразу согласился принять его, но сказал мне, что ни в коем случае не позволит Ешонеку покинуть свой пост, ибо не знает никого другого, кто мог бы руководить люфтваффе при несостоятельности Геринга. Ешонек пробыл у Гитлера почти два часа. Уходя, он поблагодарил меня за то, что я устроил ему неформальный прием у фюрера за обедом, но добавил: ему все-таки придется работать вместе с Герингом. Я видел, что разногласия между ними не устранены, но что делать, не знал.

Утром 19 августа мне позвонил адъютант Ешонека и сообщил, что тот застрелился. Я оцепенел от неожиданности. Еще перед обсуждением обстановки в Растенбург прилетел Геринг. Я встретил его на аэродроме и проводил в ставку фюрера. Он передал мне два письма, оставленные для меня Ешонеком, и спросил, не говорил ли тот мне о чем-либо. Я с чистой совестью ответил отрицательно. Геринг захотел узнать содержание писем. Я отказался удовлетворить его любопытство и убрал письма в полевую сумку, а потом прочел их в спокойной обстановке.

Ешонек жаловался на отношение к нему Геринга, на его непрерывные телефонные звонки с упреками по поводу английских бомбежек, ответственность за которые главнокомандующий люфтваффе несправедливо возлагал лично на него. Он описывал свои тщетные попытки создать эффективные военно-воздушные силы. Эти письма очень взволновали меня, и вечером я сообщил их содержание Гитлеру, который упрекнул Ешонека в том, что своим самоубийством тот ничего не решил… Через несколько дней Ешонека похоронили поблизости от штаб-квартиры люфтваффе, а Геринг назначил начальником их Генерального штаба генерала Кортена».