— Он тебя обидел?

Из груди помимо воли рвется выдох.

— Обидел, — тут же догадывается мужчина. — Курт сказал, что у вас была близость… Он изнасиловал тебя? Надавил авторитетом? Заставил?

Его сомнения в собственном брате удивляют меня настолько, что я возмущенно восклицаю.

— Нет, что вы!

— Тогда в чем причина твоего столь поспешного бегства? — звучит вполне закономерный вопрос.

Я еще раз вздыхаю, невидящим взором глядя на безликую толпу, сходящую с эскалатора.

— Он думает, что любит меня, — тихо признаюсь. — Но это неправда… Я слышала.

— Что ты слышала?

Голос мужчины спокоен и тверд, но мне почему-то начинает казаться, что я в мрачных застенках управления на допросе у профессионального следователя.

— Не важно, — отмахиваюсь, не желая раскрывать перед чужим человеком душу. — Я ненадолго уеду, чтобы побыть одной. Предупреждаю только для того, чтобы вы не искали…

Тщательно заготовленные слова, которые я мысленно репетировала в вагоне метро по дороге сюда, застревают внутри и рассыпаются, словно косяк рыбы при нападении акулы.

— Это она? — кричит Курт. — Это Эва звонит?

— Подожди! — рычит на него Кристоф, судя по звукам, пытаясь урезонить возбужденного брата, выхватывающего трубку.

Шум, треск, и мне становится очевидно — этот бой между Рири и Куртом.

— Эва! — голос мужчины полон напряжения. — Где ты, моя девочка?

— Не важно, — хриплю я, ощущая легкое головокружение.

Мысленно уговариваю себя поскорее положить трубку и не мучить и так израненную душу, но рука, прижимающая недорогой аппарат к уху, словно окаменела.

Ой, нет! Еще немного, и я начну рыдать.

Обернувшись, ловлю случайный взгляд из толпы. На меня смотрит какая-то немолодая женщина в светлом пуховике до колена, сочувственно улыбается и спешит дальше.

— Где ты? — с нажимом повторяет Курт. — Давай встретимся и поговорим.

— Нет! — чересчур поспешно восклицаю я, беспомощно ковыряя пальцем стойку с бесплатными газетами. — Не хочу.

Стоит мне его увидеть, и мои бастионы падут. Стоит ему приблизиться, и очарованное желанием и его запахом тело предаст меня вновь. Стоит ему улыбнуться, и буду готова поверить даже в то, что ночью меня ненадолго посетили слуховые галлюцинации.

Боже, да я поверю в любую его ложь, если он скажет, что это — правда!

Курт хрипло и как-то чрезвычайно устало смеется.

— Поимела старичка и побежала к молоденькому?

Его слова больно жалят меня в самое сердце.

Да как он вообще мог подумать обо мне такое? Это ведь не я шепчу по ночам имя бывшей жены!

— Сердишься, что история повторяется? — зло фыркаю в трубку.

Он болезненно рычит в ответ.

— Кстати, спасибо, что многому научил этой ночью, — я жестока как никогда. — А то я боялась сплоховать перед Платошей.

— Я найду тебя, — обещает Курт. — Найду и буду учить каждую ночь. Ты моя, Эва. Я не отдам тебя какому-то мальчишке.

Я сглатываю застрявший в горле ком.

— Прощай, Курт, — шепчут мои губы, а палец уверенно жмет кнопку «отбой».

После звонка мне требуется время, чтобы прийти в себя, но внутреннее беспокойство подсказывает, что долго жалеть и предаваться печали — бессмысленно. Надо действовать в соответствии с планом, стоять на месте, значит, быть пойманной, а еще одного подобного разговора с Куртом я просто не выдержу и позорно разрыдаюсь.

Нет, Яблокова! Рыдать ты будешь, только когда найдешь безопасное место и заляжешь там на пару деньков.

Неосознанно кивнув сама себе, вклиниваюсь в поток, на ходу, как бы случайно, роняю мобильник и теряюсь в человеческой массе.

Доехав до Павелецкой, покупаю билеты на аэроэкспресс до Домодедово и, натянув повыше капюшон куртки, снова теряюсь в потоке.

Опять метро, но теперь на мне дешевая темно-серая куртка и черная шапка, предусмотрительно купленные в первой попавшейся палатке. Доехав до Щелковской, с неописуемым облегчением покидаю затхлое нутро метро и тороплюсь в сторону Центрального автовокзала.

Сверившись с расписанием на стенде, иду в сторону касс и по очереди с десятиминутным промежутком на чашку кофе покупаю три билета на ближайшие рейсы автобусов. В моем кармане лежат билеты в Киржач, Черноголовку и город невест — Иваново.

Все рейсы отходят в районе девяти часов утра, но я не особо тороплюсь на посадку в автобусы. Вместо этого, старательно избегая камер видеонаблюдения, я выхожу на улицу и иду на поиски того, кто сможет мне помочь.

Худой паренек в очках и смешной шапочке находится через десять минут.

— Привет! — лучезарно улыбаюсь я, двигая рычажок обаяние на максимум. — Помоги, пожалуйста!

С предельно честными глазами и печальным лицом, я скармливаю пареньку историю о том, что меня на вокзал должна прийти провожать бабушка.

Бабуля у меня на редкость дремучая и о существовании мобильного телефона даже не догадывается.

Накануне вечером мы договорились встретиться у во-о-он той скамеечки, и теперь я боюсь отойти, чтобы не прозевать любимую бабушку с пирожками.

— Выручай! Автобус уже скоро, а у меня еще билет не куплен!

Ну кто откажет такой милой и обаятельной Яблоковой?

Парень не просто согласился купить мне билет, он понесся в сторону здания вокзала чуть ли не вприпрыжку и уже через десять минут притащил мне не только билет со сдачей до копеечки, но и бумажный стаканчик с черным кофе из автомата и «твикс».

Четвертая чашечка кофе произвела на меня меньший восторг, нежели шоколадка. Разорвав золотистую упаковку, я, как приличная девочка, угостила своего нового спасителя одной из палочек.

Сердечно поблагодарив паренька, я простояла с ним на улице почти до самой посадки в автобус и, махнув рукой на непунктуальную бабулю, торопливо пошла к своему автобусу.

Предъявив билет контролеру, я зашла в полупустой автобус, движущийся в Переславль-Залесский, и, закинув рюкзак наверх, плюхнулась на жесткое сидение.

Все! Теперь меня точно не найдут!

Зная возможности Дамиров и денежные капиталы, не думаю, что видеокамеры для них проблема. Меня отследят по билетам до Домодедово. Там в списках на посадку будут Платон и его ассистентка, в которой естественным образом ревнивый Курт заподозрит меня, всю такую верную.

Далее Дамиры рванут в Домодедово и, если не успеют до взлета самолета, то, скорее всего, рванут за «мной» и Платоном в Париж. Если нет — то будут неприятно удивлены, увидев, что у меня и в планах не было покидать пределы Родины.