Я закрываю глаза, запоздало ощущаю, как по щекам скатываются две крупные слезинки, и громко всхлипываю.

— Чи-и-и… — успокаивающе шепчет он и заключает в крепкие объятья, от которых на миг перехватывает дыхание в сжатых легких.

Возбужденное его близостью тело реагирует без участия обиженного разума и самолюбия — я тянусь и прижимаюсь щекой к голому телу мужчины, касаюсь пальцами жестких завитков на груди и не скрываюсь, всхлипывая еще громче.

— Девочка моя, — ласковые поцелуи нежно покрывают мое лицо, особенно осторожно касаются сжатых губ. — Неужели ты думаешь, что после всего случившегося с нами я люблю тебя меньше, чем Бет?

— Ты вообще меня не любишь! — судорожно проглатывая окончания, рыдаю я. — Мы просто с ней похожи, вот ты и… И-и-и-и…

Слезы и обида душат меня. Я задыхаюсь, кашляю и громко реву, старательно вцепившись двумя руками в его шею.

Я так поглощена своим горем, что даже не сразу замечаю, что успокоительные поцелуи резко завершились.

На секунду смолкнув, я обреченно открываю глаза и выжидательно заглядываю в серьезное, даже немного мрачное лицо Курта. Он сердито сводит брови, выразительные губы складываются в твердую тонкую линию.

Все, Яблокова! Зачем вообще ты сказала ему о своей догадке? Могла бы сделать вид, что ничего не случилось, и обманываться пару месяцев, пока сообразительный лаэрд сам не догадался бы, что любит совсем не тебя.

Глупая, глупая, Яблокова! И что с того, что это ранит твое самолюбие! Запихать в глубины души это самое поганое самолюбие и не вспоминать о нем до удобного случая. И что, что во лжи! Зато была бы счастлива с любимым мужчиной.

Нет.

Так я не хочу…

И действительно плевать на самолюбие — дело ведь не в гордости, просто… Я. Так. Жить. Не хочу.

И Курт это прекрасно понимает.

— Эва… — шумный неровный выдох, и он замолкает, продолжая с грозным видом всматриваться в глубину моих заплаканных глаз.

Тихонько всхлипнув, я с замиранием сердца жду его приговора.

— Эва… — еще раз мягко шепчет он, почти касаясь моих губ своими. — Еще ни одна женщина в этом мире не слышала от меня и Рири слов — я люблю тебя. Я не говорил это ни своей бывшей жене, ни своим подружкам… Черт с ними! — он неловко улыбается. — Я даже своей маме такого не говорил.

Я неловко всхлипываю.

— Эва, — он нежно гладит меня по щеке, отчего по телу бегут возбужденные мурашки, — ты — моя радость, моя любимая девочка, мой подарок судьбы.

Помимо воли на губах расползается довольная улыбка, но я все еще далека от прощения.

— Почему ты звал ее? — обвинительно шепчу в ответ. — Почему говорил «любимая»?

Мне нужен ответ. Мне нужен ясный и логичный ответ, который успокоит меня, и я с замиранием сердца жду, пока Курт скажет, в чем причина, и со спокойной душой выкину случившееся ночью из головы и смогу жить спокойно.

Но мужчина молчит…

Проходит пара минут натянутого молчания, каждая секунда которого кажется мне вечностью.

— Курт… — с мольбой прошу я, не выдерживая напряжения. — Почему ты звал ее во сне?

Лаэрд тяжело выдыхает и еще крепче сжимает меня в своих сильных руках, словно я воспользуюсь инструкцией и, разбив крохотным молоточком пыльное окно, выпрыгну из автобуса на полном ходу.

— Я не знаю, родная…

— Что значит «не знаю»? — с нажимом уточняю я, размазывая по щекам дорожки подсохших слез.

— Я не знаю, — повторяет мужчина. — Рири признался, что ему снился наш мир и твоя лаэра… — он дергает головой, словно отгоняет назойливо жужжащую над ухом муху. — Так вот… Ты не просто снилась ему. Это был сон с эротическим содержанием.

— Эротическим… — потрясенно повторяю за мужчиной.

Курт облизывает губы.

— Ну, это я еще мягко сказал, — хрипло признается он. — Сама понимаешь, демоны достигают удовольствие… Не суть, — обрывает он сам себя. — Мы хотим сказать, что… Рири, прекрати подсказывать! — неожиданно зло рявкает мужчина.

Я вздрагиваю больше от неожиданности, чем от испуга, но Курта это задевает за живое.

— Прости, — возбужденно шепчет он, вновь принимаясь покрывать жадными поцелуями все, до чего могут добраться его губы. — Прости, мы просто оба очень волнуемся.

Волнующийся Курт мне нравится. Ну и что с того, что он выглядит, как застенчивый подросток на первом свидании, зато у него такая потрясающая улыбка.

А еще в каждом его движении я угадываю не только страх меня потерять, но и что-то большее, что веками воспевают поэты и музыканты. То, чего я так и не смогла почувствовать к Микаэлю и к Платону. То, что я чувствую всем сердцем только к одному мужчине.

— Курт, ты любишь меня?

Мне нужно услышать от него это. Услышать, чтобы понять — меня он любит или смутное напоминание о Бет, которое видит во мне.

— Словно безумный, — признается он и неожиданно широко улыбается. — Могу, кстати, доказать.

— Чем?

— Хочешь узнать, как мы с Рири нашли тебя?

Я торопливо киваю.

— На самом деле в первую очередь это, скорее, подтверждение моего безумного помешательства на тебе, но, если бы я не был уверен в своих чувствах, то никогда бы…

— Молодой человек! — возмущенный женский оклик заставляет Курт оборвать свой рассказ и обернуться.

В проходе стоит пожилая дама в темно-коричневом платье ниже колен и смотрит в нашу сторону.

— Оденьтесь немедленно! Это автобус, а не спальня!

Курт поворачивается ко мне, демонстративно закатывает глаза и разрывает наши объятья.

Под четким контролем дамы Курт с явной неохотой натягивает на себя майку.

— Радуйся, — осторожно шепчу я. — Она назвала тебя «молодой человек».

— Думаешь, не заметила дорожку из песка оставленную мной в проходе? — в тон мне отвечает лаэрд.

Я фыркаю и улыбаюсь.

Неужели мы сможем вернуть наши прежние отношения? Неужели у нас получится быть вместе, невзирая на маячащий за спиной Курта призрак прошлых отношений?

Нет, пока рано об этом говорить. Сначала надо узнать, о каких доказательствах любви упоминал лаэрд.

Одевшийся мужчина повторно заключает меня в кольцо своих рук и немного подтягивает к себе.

— Я хоть раз говорил, в какой восторг нас с Рири приводят твои губы?

Подумав секунду, с коварной улыбкой соблазнительницы перебираюсь к нему на колени.

— Я еще тебя не простила, — на всякий случай предупреждаю мужчину, самозабвенно кусая его за нижнюю губу.

— Конечно-конечно, — улыбается он, перехватывая инициативу.