«Битва была жесткая! Лозунг «Россия для русских!» теперь станет главным лозунгом моей жизни».

«Мне стыдно за нас! Что они сделали нам? Ведь они такие же люди, как и мы!»

«Нижний Новгород, то бишь Горький, был закрытым городом. А теперь сюда едут все кому не лень».

«Во время акции протеста в парикмахерском салоне своего брата был жестоко избит один из богатейших людей России Марат Исмаилов».

«Марат Исмаилов сейчас находится в одной из нижегородских больниц».

«Исмаилов много лет занимается благотворительностью. Он давал деньги и на детские дома, и на строительство той самой больницы, где теперь он лежит. Именно Исмаилов первым отозвался во время летних пожаров и лично взял шефство над несколькими семьями погорельцев».

Дальше еще что-то писалось, но самолюбие Трофимова было уязвлено. Он представил, как теперь извивается перед Исмаиловым Глухов. Губернатор, чувствуя свою вину, наверняка выполнит любую просьбу Исмаилова, а тот всегда знает, что именно ему следует попросить. Ему, Трофимову, Глухов даже не соизволил ответить по телефону или перезвонить. А ведь не Исмаилов, а он, Трофимов, первым предложил помощь пострадавшим от пожаров районам Нижегородчины. Это он привез несколько фур гуманитарной помощи. Это он первым взял шефство над несколькими семьями погорельцев. И собирался провести проверку, как построены новые дома, не нуждаются ли его подшефные еще в чем-либо… Об этом даже телевидение рассказывало. А получалось, что единственный герой — это Исмаилов. Еще к ордену его представят. И так ведь во всем! Для бабулек, которые вырастили свой лучок и собрали свои яблочки, на рынке места не найти — или сдавай товар перекупщикам, или раскладывай на газете прямо у дороги и бегай от милиции, которая требует свою дань. А чернявые бойкие девицы сидят себе посиживают у прилавков на рынке и за тот самый лучок или привозные яблоки просят втридорога. А чем они эти самые яблоки обрабатывают, чтобы не портились, лучше не знать… А какие жестокие разборки за сферы влияния устраивают эти самые смуглые и суровые выходцы из Кавказа!

В общем, как считал Трофимов, есть реальные причины для такого буйства. Но в отношении Глухова и Исмаилова у Трофимова был совсем другой интерес и совсем другие опасения. Их близкая дружба очень напрягала Трофимова. Ведь в обходительности и умении хитрой лиской влезть в душу и выманить самый лакомый кусочек Исмаилову не было равных. Потому и догнал он так быстро Трофимова и теперь в списке «Форбс» буквально дышал ему в спину.

Говорят, деньги не пахнут. Но Трофимов, зная через своих людей, что стоит за многими сделками Исмаилова, был уверен в том, что его деньги пахнут кровью. Он, Трофимов, сам тоже не был ангелом, но полагал, что два храма, в реставрацию которых он вложил немалые деньги, хотя бы как-то искупят его вину перед Господом.

Оставалось надеяться, что хитрый лис Исмаилов не разнюхает, где же именно на вверенной Глуховым территории находится самый лакомый кусок. Унюхать его действительно очень трудно, потому что находится он… под землей.

Все дело в том, что еще в советские времена, когда Нижний Новгород был закрытым городом Горьким и на его территории и за территорией действовали и выпускали военную продукцию закрытые номерные заводы, самые уникальные ее образцы хранили не на территории заводов, а на специальных засекреченных складах, один из которых, как случайно узнал Трофимов, находился недалеко от Болдино, того самого пушкинского Болдино. Там, опять же по сведениям информаторов, хранилась великолепная оптика, которую можно использовать и в микроскопах, и в телескопах, и в космическом оборудовании.

И когда летом, после пожаров, Трофимов взялся за строительство жилья для погорельцев, он, ясное дело, строил его поближе к тому месту, где, по его расчетам, должен был располагаться этот склад уникальной советской оптики.

Правда, точное его местонахождение пока что обнаружено не было, хотя Трофимов несколько раз уже приезжал на стройку и под вспышками фото- и телекамер надевал каску и вполне профессионально помогал строителям. Еще в первый свой приезд он после показательной части собрал строителей, накрыл хороший стол и предупредил, что, поскольку в советские времена здесь могли располагаться закрытые военные заводы, при строительстве нужно быть предельно осторожными. Если откроются какие-то люки или засыпанные хранилища, следует немедленно прекратить работы и сообщить ему в Москву. А уж он вместе со специалистами выяснит, не представляют ли эти подземные склады опасность для рабочих. После этого он лично вручил каждому из строителей немаленькую премию в конверте.

Но, как ему потом сказали, рабочие по-своему интерпретировали его просьбу. Одни решили, что где-то под землей зарыты запасы золота или клад и Трофимов их руками хочет до них докопаться, другие вбили себе в голову, что под землей еще со времен холодной войны остались склады оружия.

Так или иначе, работы велись, и большинство домов для погорельцев было уже подведено под крышу, но никаких сообщений об обнаруженных люках или входах в подземелье не поступало. Трофимов даже начал чуточку нервничать. Самым неприятным было то, что человек, рассказавший ему о существовании уникальной оптики, уже умер. Деньги, которые Трофимов заплатил ему за эти сведения, точнее, лекарства, за них купленные, не смогли помочь бывшему инженеру режимного номерного предприятия победить смертельный недуг. Трофимов даже не исключал возможности, что бывший горьковский инженер обвел его вокруг пальца, хотя сведения, которые он предоставил, были вполне правдоподобными.

Чтобы уточнить собранные данные, нужно было найти бывших коллег этого инженера. И Трофимов отстегнул немалую сумму помощнику Глухова Юркову, чтобы тот поискал в Нижнем Новгороде кого-нибудь из бывших работников номерного завода, того, кто владел нужной информацией.

— Денег не жалей! — попросил он Юркова, с которым до того имел кое-какие дела. — Я тебе заплачу вдвое, втрое больше, если дело выгорит.

Глухову они решили пока что о своих изысканиях не говорить. А что, если все это действительно всего только утка?

Юрков, с которым не так давно связывался Трофимов, все еще занимался поисками. Глухов отстранил помощника от дел, и у того появилось достаточно времени, так что Трофимов имел полное право его подгонять, заявляя, что, если Юрков не справится, поставленную перед ним задачу решит кто-нибудь более сообразительный, но и деньги тогда Юркову придется вернуть. Юрков, как донесли Трофимову его люди, в последнее время значительно активизировался, а значит, появилась надежда вот-вот получить необходимую информацию.

Что же касается Глухова, то Трофимов, пообщавшись с госпожой Линьковой и проанализировав некоторые решения правительства, был теперь абсолютно уверен в том, что это сыгранная карта. Глухова вот-вот снимут, а Линькова, насколько он успел ее узнать, не станет включаться в созданную Глуховым систему легального и нелегального управления территорией. Она и взятки-то брать не будет. Значит, ее уберут. Или местные, или те, кто крышевал Глухова в Москве. А для Трофимова госпожа Линькова была более удобной, чем Глухов. Он при определенных условиях мог даже мягко управлять ее действиями, а значит, целым богатейшим регионом. И об этом стоило бы поговорить с Юрковым. Он, как отстраненный от дел, а значит, обиженный Глуховым человек, скорее всего, будет не против заиметь нового хозяина. Да еще такого надежного и богатого, как Трофимов.