Грейс в который раз была ошеломлена добротой этих людей. Она поблагодарила. Но напомнила, что у нее есть прекрасная темно-зеленая юбка, которую можно носить с кардиганом. И на этом вопрос был закрыт.

Вечером Грейс, Салли и Роуз пошли в кино. Совсем как в старые времена. Когда картина «Сорок девятая параллель»[14] закончилась, они зашли в будку механика и помогли отцу Салли все убрать и закрыть.

– Остановись, непокорное сердце…

Салли притворилась, будто падает в обморок.

– Отец, если я не могу выйти за Лесли Говарда, значит, никогда не пойду к алтарю!

– А что случилось с Джимми Стюартом? – съязвила Роуз.

Салли окинула подругу делано яростным взглядом.

– Почему жизнь так сложна?!

– Как насчет мужчины, у которого не только смазливое лицо? – присоединилась Грейс к шутливой перепалке.

– Не только?! – потрясенно воскликнули Салли и Роуз.

– Никак вам опять по четырнадцать, леди? – хмыкнул мистер Бруэр. – Лучше пойдем, проводим Роуз домой.

Девушка пыталась спорить, но он был неумолим.

– Не знаю, кого можно встретить при этом затемнении. И потом, а вдруг ты споткнешься и упадешь?

На это вразумительного ответа не нашлось.

Вернувшись к Бруэрам, Грейс вынула конверт, в который положила письма, вышла на кухню, где мама Салли варила какао, и спросила, нельзя ли посидеть здесь и почитать письма.

– Конечно, дорогая. Только не засиживайся допоздна.

Миссис Бруэр разлила какао и погнала Салли спать.

– Не бойся разбудить нашу дочь, когда будешь ложиться. Она спит даже во время бомбежек.

Оставшись одна, Грейс открыла конверт, вынула другое письмо и стала читать. Почерк был очень странным в сравнении с современными письмами, и целые слова выцвели и исчезли с течением времени. Сначала ей было не по себе. Мучили угрызения совести из-за того, что она так бесцеремонно влезает в чужую жизнь. Но что ни говори, а автор письма, тетя Фран, как и получатель – Меган, были мертвы.

Она молча извинилась перед ними за то, что прочитала письмо, написанное в 1916 году.

Значит, когда письмо писали, Меган была «милой маленькой девочкой».

Грейс вспомнила сестру. Ей тогда было лет одиннадцать, и она была несчастлива, не зная, вернется ли отец.

Грейс старалась отгадать стершиеся слова по общему содержанию, и, кажется, ей это удавалось.

Видимо, отец был не слишком хорошим человеком, подумала она, и вовсе не таким, за которого следовало бы выходить приличной девушке вроде Маргарет Харди. Словно на свете существовало два Джона Патерсона…

Она схватила письмо, жалея, что вообще его читала, и сунула в конверт. И решила, что больше не дотронется ни до одного. Но вместо того чтобы проскользнуть в спальню, которую делила с Салли, осталась за столом. Для того чтобы сэкономить электричество, она зажгла свечу и прочитала письмо, лежавшее в самой глубине конверта. Она была довольна, что прочитала письмо, немного прояснившее историю ее жизни. Но информации по-прежнему было недостаточно, оставались дыры, которые, как она чувствовала, никогда не будут полностью заполнены.

Письмо, написанное черными чернилами и прекрасным почерком, было датировано 19 августа 1927 года. Писала начальница приюта в городке вблизи Глазго. Становилось болезненно очевидным, что она и Меган переписывались раньше.

Грейс захватила письма и свечу и потихоньку пошла в спальню. Быстро разделась, натянула ночную сорочку, легла на маленькую кровать, приготовленную для нее миссис Бруэр, и задула свечу. Салли что-то неразборчиво пробормотала, и девушка насторожилась, боясь, что потревожила подругу. Но Салли продолжала спать.

А Грейс лежала без сна, пытаясь осознать прочитанное. Мать положили в больницу, где, как ни печально, она умерла. Такой простой ответ на вопрос, откуда у Меган взялись золотые часы… И она, Грейс, когда-то ехала в поезде с монахиней. Сестрой Энтони. Значит, она все правильно помнила.

Грейс свернулась тугим маленьким клубочком и прижала колени к груди. Она больше не вынесет. Не вынесет этих мыслей. Мама умерла в больнице Глазго, и, похоже, Грейс в этот момент была с ней. Но что она там делала? Нужно узнать все, что можно, о, как противно читать остальные письма! Лучше бы она их сожгла!

Наконец она заснула, думая о вопросах, на которые хотела бы получить ответы.

Конечно, она не намеревалась жечь письма.

Она взяла снимок матери и бабушки и сунула в портмоне, после чего почувствовала себя свободной наслаждаться рождественскими праздниками с самыми старыми и дорогими друзьями.