просто алчные звери). Выясняется, однако, что и поощрение — далеко не самый сильный стимул. Для нас намного важнее не потерять то, что мы уже приобрели, чем получить что-то новое. Ученые называют это явление «страхом потери». Получается, что самым мощным стимулом может быть стремление не допустить потери уважения других в результате плохой работы. Но в педагогических вузах эта идея, увы, прививается плохо.

Обсуждение вопросов деления учеников на классы крайне осложняется идеологическими спорами, и здесь очень не хватает прагматизма. Убедительные данные психологических исследований говорят о том, что дети нуждаются в уважении сверстников и готовы прилагать немалые усилия, чтобы его добиться (или не потерять). Группа сверстников, с которой ученик считается более всего, — это обычно его класс. Если учеников одного возраста делят на классы по способностям так, что разрыв в способностях между более сильными и более слабыми учениками в классе становится меньше, у более слабых детей появляется стимул к учебе, а более сильным приходится прилагать больше усилий, чтобы остаться первыми. Но если этот разрыв велик — как бывает, когда школьников-одногодков делят на классы по случайным признакам, а не по способностям, — более слабым уже нет смысла, а более сильным — уже не обязательно стараться. Этот вывод подтверждается некоторым объемом эмпирических данных, но более серьезные доказательные исследования на эту тему мне пока не попадались. В школе нам нужны не догмы, а эксперименты, позволяющие сравнить эффективность различных подходов, проводимые на основе строгой, объективной и независимой оценки.

Есть, наконец, и проблема финансирования. Сегодня различия в объеме бюджетных расходов на одного учащегося, как правило, усиливают существующие различия в успеваемости. Самые важные из этих различий обусловлены географией: в столицах имеются серьезные источники налоговых поступлений и лоббируются интересы различных групп, в депрессивных городах нет ни того ни другого. В Великобритании этот разрыв, по понятным причинам, чрезвычайно велик. Показатель расходов на обучение одного школьника в Лондоне намного выше среднего по стране, а в моих родных Йоркшире и в Хамберсайде он один из самых низких. Но Лондон и без того показывает лучшие экзаменационные баллы в стране, а у меня на родине эти баллы самые низкие. Этот разрыв возник недавно, но он значителен и продолжает увеличиваться. Тут не обойдется без мотивированных обоснований, и все же группам интересов, которые защищают эти вопиющие перекосы в распределении государственных средств, нужно дать решительный бой, показав полную моральную несостоятельность их позиции.

Внешкольная жизнь: кружки и помощь в учебе

Большинство видов внешкольной работы ориентированы на подростков, но основные причины различий в успеваемости и жизненных возможностях закладываются раньше. У детей до 12 лет будущие социальные различия определяются, увы, одной простой вещью: как много они читали в детстве. Дети образованных классов читают книжки, дети менее образованных классов — нет. Чтение открывает двери, и в эти двери входят дети элиты. В принципе эту проблему должна решать школа, но здесь детям ставят механические навыки чтения, а это совсем не то же самое, что привить ребенку привычку читать. Сегодня мы даже выработали методы, позволяющие приучать к чтению детей даже тех родителей, которые не читают сами, но пока в этом направлении делается слишком мало. Но любая группа граждан, которую беспокоит какая-то проблема и которая готова проявить минимальную инициативу и подойти к делу творчески, может изменить ситуацию к лучшему. Вот пример подхода, давшего реальные результаты.

Ротерем — город, уже снискавший себе весьма дурную репутацию и ставший в Великобритании настоящим символом социальной маргинализации. Как и соседний Шеффилд, он некогда был городом металлургов и шахтеров, но сегодня это город массовой безработицы[159]. И все же при всем трагизме судьбы города и соответствующем настроении его жителей небольшая группа горожан решила взяться за повышение уровня грамотности детей из самых обездоленных семей. Поискав модель, которую можно было бы применить, они нашли информацию о проекте, реализованном в одном из американских городов, который, судя по всему, оказался успешным. Адаптировав его методику к условиям Ротерема, они договорились с одним из шеффилдских университетов о том, что он будет заниматься количественной оценкой результатов проекта. Вот почему нам известно, что проект оказался успешным: это проявилось в экзаменационных баллах, которые дети получали в школах. Инициаторы проекта создали благотворительную организацию, нашли заброшенное здание в центре города — благо таких зданий там было множество — и уговорили местные компании перестроить его из бара в нечто другое — нечто поистине волшебное. Я говорю «волшебное» не только в переносном, но и в буквальном смысле: в городе возник Центр обучения детей волшебству и магии. Название «Гримм и компания» над дверью, табличка «Взрослым вход воспрещен» на двери, затемненные окна — все это, конечно, манит детей, и они приходят сюда — либо со своими сомневающимися родителями, либо с одноклассниками, записавшись по интернету заранее. Первое, что они видят, входя внутрь, — это гигантский бобовый стебель и другая табличка, на которой написано «Не ешь эту палку»[160]. Дальше они находят массу других удивительных вещей. Но это лишь прелюдия: потом детям предлагают пройти через тайную дверь и подняться по лестнице, мимо кабинета господина Гримма, который «вышел на минутку», в комнату, где им читают прямо с разрозненных листов, его новую сказку.

А потом — караул! Пропала последняя страница! Нужно срочно закончить рассказ: может быть, кто-то из них поможет? Вот вам карандаши — попробуйте придумать конец сказки.

И здесь всегда происходит одно и то же: дети наперебой тянут руки за карандашами и лихорадочно начинают писать. Не один из работающих здесь учителей прослезился, видя, как дети, никогда по своей воле не бравшие в руки карандаш, начинают строчить так, как будто от этого зависит их жизнь. И это еще не всё: Ротеремский детский центр выпускал сборники стихов, которые распространяются во многих странах мира; к ребятам приезжал со спектаклем Королевский Шекспировский театр, а Боб Гелдоф[161] написал для них рассказ. Так что вкус к чтению можно пробудить, привычки можно менять. Эту великолепную идею — плод вдохновения одной неравнодушной женщины — легко можно тиражировать, приспосабливая ее к условиям разных стран. В центре уже побывали делегации педагогов из Китая и Южной Кореи. Мы видим, что Восточная Азия учится именно у Ротерема, а не у благополучного Хампстеда. Если это смогли сделать даже здесь, то, может быть, это получится и у вас[162].

Существует масса других подобных инициатив, способных помочь детям вне школы. Эмоциональные и социальные навыки создаются не самим процессом учебы,