начал Волоконцев, — мы, как вы и просили, связались с духами-покровителями и задали свой вопрос, но ответ на него мы не получили.

— Отчего же? — очень реалистично удивился Император.

— Что-то странное произошло сегодня ночью, — ответил Волоконцев и покосился на меня.

Все, кроме Корсакова, закивали.

— Наш коллега Никита Васильевич настоятельно просил не выходить на связь с нашими покровителями до особых распоряжений.

Корсаков едва слышно фыркнул, но, кажется, его услышали только я и Император. Я улыбнулся, а Петр Андреевич предпочел никак не выказывать свое отношения к этому звуку.

— Ох уж этот молодой пострел, Шустов. Везде поспел! — усмехнувшись воскликнул Император и снова взглянул на меня.

Все принялись тихо посмеиваться, поддерживая настроение Петра Андреевича. Лишь Корсаков нагло и зло уставился на Императора. Интересно, он что связался с Сивроком и знает о том, что случилось?

Почему-то у меня из головы не шел второй разрыв над дворцом и бодрое состояние Императора. Я нутром чуял, что это все как-то связано, но так и не мог понять, как.

— Что скажете, Никита Васильевич? — обратился ко мне Петр Андреевич. — Что такого случилось, что вы вдруг решили запретить нашим уважаемым главам родов выполнить их прямые обязанности?

Вот как ты все повернул? Что ж, я не силен в придворных интригах, но похоже пришло время учиться. Было ясно, что Император не хочет быть уличенным в причастности к происходящему и всеми своими словами дает мне понять, что, не выдавая его и взяв на себя вину за происходящее, я смогу избежать какого-либо наказания. Вот только что мне с того?

Шанс сказал, что надо выяснить связь событий. Это понятно. Вот только как это сделать? Для начала, нужно дать понять Императору, что я не стану его выдавать. Пусть думает, что я готов сохранить его тайну, раз уж духи не хотят рассказывать это своим адептам. Пусть он думает, что я не веду свою игру, а лишь подчиняюсь приказам своего покровителя. Причем, тут явно должно быть видно, наставление Шанса. Ведь Посива мне вообще ничего толком не сказала о том, как себя вести.

Почему-то мне казалось, что Император знает, о чем мне рассказала серая дама. Уж не распоряжение ли Шалока она выполняла? Тогда встает вопрос в полном ли объеме я владею информацией.

Черт! Как же мне не хватает возможностей Шанса грубо работать с духовными сущностями.

— Я сделал это, ради вашего блага, — произнес я так любимую многими правителями туманную фразу.

Какое благо? Кому оно нужно? Это не важно, главное, чтобы люди думали, что все делается для них.

— Ситуация была критическая, — продолжил я. — Могло случиться так, что вы погибнете при общении. Разница энергетических потенциалом между мирами испытала резкий скачок. Это могло быть смертельно опасно не только для вас, но и для ваших духов покровителей.

Я плел какую-то ересь, а Император с умным видом кивал головой и поддакивал мне. Корсаков с заинтересованным выражением на лице наблюдал за моим цирком, но не произносил ни слова.

— А откуда вы, Никита Васильевич обо всем этом узнали, позвольте спросить? — задал вопрос Лаптев, адепт Посивы.

По голосу было видно, что он с сомнением относится к моим псевдонаучным заявлениям.

— Я адепт Восьмого Духа, у меня особая связь с моим покровителем.

Плетя интриги, всегда приходится чем-то жертвовать, говоря часть правды. Но здесь я не слишком подставлялся. Эта часть правды и так была практически раскрыта моими ночными посещениями уважаемых глав родов.

— Вы сейчас ведь говорите о том артефакте, что был при вас ночью? — не успокоился Лаптев.

Вот же глазастый! Ночью мне показалось, что он был в таком же бессознательном состоянии, как большинство из адептов. Только Зорев был в сознании, и мог видеть, что было у меня в руках. Но он сейчас молчал, а вот Лаптев спросил. Еще один альянс? Или все прозаичней? Возможно, когда я уходил Лаптев пришел в себя и увидел все своими глазами. Черт! Сколько нюансов!

— Да, — согласно кивнул я. — Именно об этой связи я говорю.

— Господин Лаптев, не сомневайтесь, Никита Васильевич всех вас действительно спас сегодня, — неожиданно поддержал меня Император.

— Откуда вы это знаете? — удивился Лаптев. — Вдруг он просто вводит нас всех в заблуждение?

— Я слушаю и делаю выводы, — жестко и серьезно произнес Петр Андреевич. — И вам советую так поступать. Вы же знаете, что Восьмой Дух поставлен над всеми внуками Стрибога, блюсти порядок и сохранять мир. Если его адепт говорит, что ночью могло произойти что-то ужасное и его дух смог предотвратить это, значит так оно и есть! Лично я в этом не сомневаюсь.

Слова Императора звучали настолько уверенно и правдоподобно, что я и сам бы легко в это поверил. Не использовал ли Петр Андреевич тут свою магию, для убеждения сомневающихся?

Да уж, теперь буду на все смотреть с подозрением.

— Да, ваше величество! — ответил Лаптев. — Я верю вам и вашим суждениям.

— Вот и отлично! Так что скажете, Никита Васильевич, могут эти уважаемые господа теперь связываться со своими духами-покровителями?

Я глянул на Императора. Тот едва заметно мне кивнул. Значит все же сговор духов! Император уверен, что духи не выдадут того, что произошло ночью.

Но что же делать мне? Если скажу, что пока нельзя, у меня потребуют объяснений. А внятных объяснений у меня нет. Если скажу, что связываться можно, то не получится ли повторение вчерашней ситуации? Хотя нет, не должно. Одновременной связи с духами-покровителями пока не предвидится.

— Да, теперь все прошло. Связываться можно, вы ничем не рискуете сверх обычного, — произнес я, заслужив еще один кивок от Императора.

— А что на счет подвижек мира? — вдруг спросил Корсаков.

Я ожидал от него какой-нибудь подставы, но почему-то не думал, что в этом вопросе.

— Духи пока не пришли к пониманию причин этого, — произнес я, видя, что и Император внимательно следит за мной.

— Так может они никогда не узнают, что случилось? А нам тут что, сидеть и трястись от страха, не развалится ли наш мир от всех этих игрищ могущественных сущностей? — Корсаков вроде адресовал вопрос мне, но смотрел на Императора.

Точно знает! Как пить дать, он в курсе.

Император перевел взгляд на меня, словно предлагая ответить на этот вопрос.

Я помнил, что Шанс сказал об этом. «Подвигается и перестанет».

— Я так понимаю, — решил я транслировать видение змея своим коллегам. — Что все эти подвижки не так уж и страшны. И вскоре должны прекратиться.

— Это вам Восьмой Дух сказал? — усмехнулся Корсаков.

— Вообще-то да, — ответил я ему и посмотрел в глаза.

Он выдержал мой взгляд, но все же сдался.

— Хорошо, если он