Агата видела, как по его вискам и щекам стекают крупные капли пота.

— Но им пришлось отступать очень быстро, не успели ничего вывезти, лишь зарыли в яму и оборудование, и поделки, и материал, то есть людей. Может, думали, вернутся? А я считаю, что все эти умельцы погибли вместе со своими секретными разработками, чтобы даже человеческие ткани шли в дело, на пользу, так сказать… — Тюльпан Тимурович закашлялся. Лицо его покраснело. — Даже на Нюрнбергском процессе не поднимали эти вопросы… А вот мы вляпались. Дело в том, Крайнова, что это все разрыли мы не за месяц и даже не за год. Мы — это трое человек, кто остался после того зверского убийства моей знакомой, кто и хоронил ее… Остальные, испугавшись содеянного, бежали еще ночью. Я не буду говорить, кто эти трое, допустим, Тюльпан, то есть ваш покорный слуга, Артур и Петр. Такая вот троица, правда, не «святая», — сострил Тюльпан и закашлялся, отхаркивая красные сгустки крови.

Агата оторопело смотрела на него, а Тюльпан, размазав кровь по лицу, спокойно продолжил:

— Мы поклялись тогда, что никто и никогда не узнает о том, что мы сделали, и о нашей страшной находке, потому что эти вещи были взаимосвязаны. Оставалось только не допустить в это поместье людей с бульдозерами. Тут-то нам и пришлось крутиться. В разное время я, Артур или Петр через подставных лиц арендовали эту землю, так сказать, охраняли ее покой. Прошло столько лет, наверное, меня уж и не осудили бы за давностью лет, — усмехнулся Тюльпан Тимурович.

— Чего вы боитесь? — спросила Агата.

— Знаешь, Крайнова, время лечит, конечно, но не все. Ведь та девушка была беременна от меня, и она подарила бы мне наследника, а я ее предал. Сейчас мне… ну не будем об этом! В общем, не было у меня больше шанса в жизни стать отцом, продолжиться… ты понимаешь, Крайнова! Хоть какой-то клеткой продолжиться на этом свете. В этом-то и есть бессмертие… — Тюльпан как-то рассеянно посмотрел на Агату и содрогнулся. — Ну, где твой ум, Крайнова? Агата ты моя… Кристи. Клюква в сиропе, в крови она, моя клюква, по уши в крови, мой не рожденный ребенок нашел свой приют не на спокойном кладбище, а среди трупов зверски замученных людей… — Тюльпан закашлялся, и пистолет со страшным стуком упал на каменный пол. Из него выпала обойма, и пули рассыпались порванными бусами. Агата инстинктивно нагнулась и начала собирать все это.

— Я не знаю, куда тут что вставлять…

— Я тоже, — безучастно ответил Тюльпан, — да это уже и не имеет особого значения…

— Вы не в себе. Нужна «Скорая помощь», — намекнула Агата.

— Ничего… мне никто не поможет, кроме тебя, Агата…

— Чем?

— Слушай меня! Слышишь? Слушай! — истерически выкрикнул он, не обращая внимания на кровь и слюни, текущие изо рта.

— Я слушаю, — покорно ответила Агата, оставив ненужное занятие — сборку пистолета.

Она почему-то решила, что Тюльпан сошел с ума, а с психами надо говорить тихо, спокойно и непереча.

Антонина все это время, замерев от страха, сидела на стуле с совершенно круглыми глазами. Да, такой страсти ей было не прочесть в книжках — лучших друзьях девушки, не выходящей из дома.

— Во всем всегда в этой жизни, Агата, замешаны деньги, запомни это! Чем большие деньги, тем большие глупости из-за них совершаются. Неужели ты думаешь, что я боялся, что разроют эти косточки и труп этой несчастной? Нет, дорогая, фрицы зарыли здесь сундук золота, и неважно, что это зубные коронки. Этот сундучок потянет на много миллионов долларов, что и обеспечит жизнь такую, что арабский шейх позавидует. Мы тогда втроем решили, что достанется он нашим детям, нашим потомкам. Но сделать это надо было чисто. Копали, мол, сажали яблоньку, а тут… опа! Тридцать процентов их… Так и процента хватит на роскошную жизнь… Все очень сложно, Крайнова… Ведь нельзя было допустить, чтобы потомки узнали нашу грязную историю. Кому же хочется быть проклятым детьми? Этот сундучок не так просто было достать, чтобы все было «в сиропе», — хохотнул Тюльпан и резко качнулся в сторону.

Агата бросилась ему на помощь и усадила обратно, у нее не было страха перед этим истекающим потом и кровью человеком. Но прикасаться к нему было омерзительно, это она ощущала совершенно точно.

— Так и продолжилась моя жизнь в страхе, в муках совести и ожидании вознаграждения за эти муки… — опустил голову на грудь Тюльпан Тимурович. — Иногда мне уже казалось, что мне вообще все это приснилось, что это какое-то странное видение, глюк, фантом… И тут вдруг поместьем заинтересовались якобы родственники Берсеньевых. И мне это сразу не понравилось…

— Это естественно, сейчас родственники бывших наших эмигрантов возвращаются, — подала голос Агата.

— Естественно, но не в этом случае, Крайнова! Не осталось у Берсеньевых потомков, понятно?! Это мне доподлинно известно, поэтому все, кто лезет на это место, — самозванцы! А чтобы так упорно пробиваться на это место, нужна была причина повесомее разваливающегося дома. Я, как верный и многолетний страж этого дома и земли, сразу понял, что произошла утечка информации, и почувствовал каждым своим оголенным нервом, что идет охота за сокровищем. Я не намерен был ждать и решил опередить своего соперника. К слову сказать, нас осталось только двое. Я и Артур, а Петр умер еще молодым, не успев создать семьи. Честно говоря, в душе я был рад, что одним человеком, связанным с нами страшной клятвой, стало меньше. Тогда-то мы с Артуром сразу и поняли, что стали заклятыми врагами, вынужденными следить друг за другом, проверять каждый шаг, не доверять… К нему-то я и заявился с наемным убийцей, чтобы узнать, кому он проговорился. — Тюльпан перевел дух и стиснул виски тонкими окровавленными пальцами, словно пытаясь вспомнить все с точностью и ничего не упустить.

Агата видела, что он спешит, и не понимала, почему именно ее он избрал для своих откровений. Но также она понимала, что не может, не имеет права не выслушать его.

— Артур ничего не сказал и был убит… Все было обставлено как несчастный случай… Но я знал, что он был женат, жена его уехала в Италию и жила там с дочкой. Сапрунова Елена и есть женщина, метившая на роль Берсеньевой, хотевшая завладеть тем, что мы храним… А вот этот странный мужчина, потом заявивший, что именно он — наследник, мне был абсолютно не известен. Покушения на Елену я прекратил и занялся им, но Александр оказался профессионалом. Потом я решил узнать, что им известно и сколько человек еще в этом участвует, и, если удастся, найти какой-нибудь компромат и откупиться от них… Тогда-то я и натравил на Александра Берсеньева тебя, Крайнова.

— Чтобы потом всех убить? — пожала плечами она.

— А что мне оставалось?

— Так если Сапрунова Елена — дочь вашего сообщника Артура, по вашей договоренности, она, как потомок, имеет право на клад, — сказала Агата, проявляя чудеса дедукции.

— Это я раньше так думал, а сейчас все изменилось, — поджал сухие губы Тюльпан.

— Что же изменилось? У вас наследников нет… вот… Елена и…

— Нет!!! Я заглянул в глаза смерти, почувствовал ее холодно-безразличное дыхание. Я просил, я молил, все бесполезно. Я понял, что пропал, что прощения я могу вымолить только…