можно. – Все знали, о чем она: ее не раз ловили с Натаном Ризом. – Не понимаю, что за проблема. Мы же не сексом занимаемся.

Девочки обернулись на Ширу. Она была самой опытной из всех. Поговаривали, что Шира проводит время с мальчиками из обычной школы, может, даже с кем-то из них встречается, но Шира взяла с них слово молчать.

– Нечего на меня смотреть, – сказала она. – По крайней мере, я не лицемерю.

– А как было у вас? – спросила Илана Бат-Шеву. – До того как стать религиозной.

В комнате царил полумрак, он как будто скрадывал их любопытство, и можно было свободно расспрашивать обо всем.

– Знаю, вы наверняка думаете, что там совсем другой мир. И это действительно так. – Бат-Шева замялась, прежде чем продолжить. – Надеюсь, это ничего, что я с вами об этом говорю? – нерешительно спросила она. – Мне бы не хотелось никого расстраивать.

– Мы не такие наивные, как все считают. Думаете, мы это не обсуждаем, кино не смотрим? – сказала Шира.

– Ты права. И я хочу общаться с вами как со взрослыми.

– Сколько вам было, когда вы впервые сделали это? – спросила Илана.

– Четырнадцать, что даже в моей школе было рановато. Я была оторвой и хотела все перепробовать.

– Четырнадцать, – охнула Хадасса. – Я едва ли что-то слышала о сексе в четырнадцать.

– У меня все было по-другому. Я же не росла в строгой семье, у меня не было этого предвкушения, ожидания того, как же поступить.

– А сейчас вы об этом жалеете? – спросила Илана.

– Да нет. Я смотрю на это иначе: в тот момент жизни так было правильно. Я делала то, что хотела. Если чего-то по-настоящему хочется, трудно себя сдерживать.

Девочки попытались представить, каково это – отдаться на волю своих порывов и желаний. Все в их жизни определялось тем или иным запретом, и представить, что нет никаких правил, было все равно что воображать себя кем-то совершенно другим.

– Ну, пора спать, – мягко сказала Бат-Шева. – Поговорим завтра.

Она проводила их до двери и на прощание поцеловала каждую в щеку.

Что там еще были за разговоры, Хадасса молчала. Она и так уж слишком разоткровенничалась и, хотя все еще злилась на подруг, испугалась, что эти признания обернутся для нее в школе большими неприятностями.

Пожелав спокойной ночи Хадассе, Рут позвонила Бекки Фельдман. Если кто и способен понять, как она расстроена, то это Бекки.

– Что-нибудь новенькое слышала про поездку? – спросила Рут, стараясь не выдать себя голосом.

– А что? Что-то случилось? Ты чего-то недоговариваешь? – встрепенулась Бекки. Она уже вообразила разные ужасы: может, Бат-Шева договорилась встретиться в Гатлинбурге с мужчиной; может, они жили в одной комнате?

– Не знаю. Хадасса передала мне один разговор между Бат-Шевой и девочками. Не стоит нам торопиться с выводами, но звучит не слишком хорошо.

И Рут, не упустив ни одной детали, выложила все, что ей рассказала Хадасса, хотя обещала дочери никому ничего не говорить. Ее кольнуло чувство вины, что она нарушила слово, но это же для блага Хадассы. Для Рут Хадасса по-прежнему была маленькой девочкой, и ее страшно возмущало, что Бат-Шева обращается с ней как со взрослой. Зачем торопить то, что неизбежно наступит само? Рут всеми силами хотела еще чуть-чуть задержать дочку в детстве.

– Стоит упустить всего одну вещь – и оглянуться не успеешь, как все летит в тартарары, – сказала Бекки, ненавидя себя за то, что позволила Шире отправиться в поездку под присмотром Бат-Шевы. Ширу даже не нужно было подталкивать – она и так уже висела на самом краю. И, судя по описанному Рут, Шира явно опять была в зачинщицах. Когда Бекки показалось, что Шира стала исправляться, она умерила строгости. Но теперь Бекки крепко закрутит гайки. Она ужесточит время прихода домой, а вдобавок и правила, когда можно звонить по телефону и смотреть телевизор. Сделает все, чтобы не допустить неподчинения.

Кипя от ярости, Бекки набрала Ципору.

– В жизни не догадаешься, что происходило у нас за спиной.

– Дай-ка угадаю, – сказала Ципора. – Это связано с Бат-Шевой.

– А с кем же еще? Я узнала, что она говорила с девочками про секс.

– Что? – воскликнула Ципора. Она, конечно, не была из числа поклонниц Бат-Шевы, но ей все равно не верилось, что та способна на такую безответственность. Более всего Ципора почитала скромность, тайну личной жизни, соблюдение приличий. Мысль о том, что секс обсуждался вот так буднично, походя, противоречила всему, что было ей по-настоящему важно. Так уж ее воспитали. Когда у нее начались месячные, мать шлепнула ее по лицу, чтобы уберечь от сглаза, вручила коробку прокладок и сказала, что красота в том, что превращение в женщину должно происходить без посторонних глаз. И только накануне свадьбы мать усадила ее перед собой и спросила, есть ли у нее какие-нибудь вопросы.

– Чистая правда. Мне рассказала Рут Бернер, а ей – Хадасса, – подтвердила Бекки.

Повесив трубку, Ципора тотчас перезвонила миссис Леви. Ее опыт и мудрость должны подсказать, как быть.

– Нужно поговорить, – произнесла Ципора, и миссис Леви сразу поняла, что это не простой звонок. – До меня дошли очень неприятные новости, и я понадеялась, что ты подскажешь, что делать.

– Разумеется, дорогуша. Слушаю тебя.

Она уселась поудобнее на мягком диване и приготовилась выслушать Ципору.

Ципора набрала воздуху в легкие.

– Я узнала, что Бат-Шева говорила с девочками о сексе. И во всех подробностях описывала свои прошлые приключения, и, представь себе, советовала заниматься сексом до замужества. Сказала, это сделает их свободнее.

Да, согласилась миссис Леви, хорошего мало, тут и возразить нечего. Зато теперь всем очевидно непристойное поведение Бат-Шевы в поездке, а значит и то, что ей нельзя преподавать в школе. Миссис Леви заверила Ципору, что шаги будут предприняты, и приступила к оповещению общественности.

После случившегося в поездке было бы по меньшей мере странно удивляться тому, что произошло неделей позже. Ципора Ньюбергер вышла с приема у своего аллерголога, дверь в дверь с «Макдональдсом», и, направляясь к машине, заглянула внутрь – ей было любопытно, как там все выглядит, она ни разу в жизни туда не заходила. Последней, кого она ожидала там увидеть, была Шира, которая, сидя у окна, поедала чизбургер.

Ципора остолбенела. Она пыталась убедить себя, что это просто кто-то очень похожий на Ширу. Но даже если это Шира, может, она просто пьет газировку – все равно, конечно, грех, но не страшный. Ципора вынула из сумочки очки и водрузила их на нос, чтобы разглядеть получше. Сомнений не оставалось: это точно была Шира, и она точно ела