– С самого главного, – ответил я. – С просьбы начать расследование. Полиция, как я понял, без улик ничего предпринимать не намерена. Да и в любом случае если кто и сможет распутать это дело, то только вы. Мне жутко неловко просить вас тратить свое время на…

– Меня не надо просить. – Он усмехнулся. – Зачем, если расследования – мое хобби? И я вам благодарен за то, что вы пришли сюда с этим весьма интересным делом, которым я с удовольствием займусь.

Я собирался вставить слово, но доктор Торндайк продолжил:

– А теперь, покончив с преамбулой, давайте перейдем к сути. Ваш славный инспектор, безусловно, прав. В Скотленд-Ярде никто убийством Д’Эрбле заниматься не станет, пока не найдутся какие-то улики. И в этом они тоже правы. Чего ради тратить время, оплаченное, кстати сказать, налогоплательщиками, на совершенно бесперспективное дело. И вы должны осознавать, что у нас тоже особенных оснований рассчитывать на удачу нет.

– То есть не стоит даже браться? – удрученно проговорил я.

– Ну зачем же так пессимистично. – Он успокоительно махнул рукой. – Давайте посмотрим, что нам известно о человеке, убившем Джулиуса Д’Эрбле. Во-первых, это мужчина, во-вторых, достаточно образованный, находчивый, ловкий и хитрый. Убил так, что не подкопаешься. Труп обнаружен в озере без следов насилия. Правда, на спине остался след от укола, но вероятность, что его заметят, составляла не больше одной тысячной. А значит, об убийстве никто бы не заговорил… Присяжные просто обязаны были вынести вердикт, что смерть наступила по естественным причинам. Но этого не случилось. Одно очко в нашу пользу. Далее. Нам также известно, что убийца разбирается в ядах. Заурядный отравитель скорее всего выбрал бы мышьяк или стрихнин, а этот использовал яд, для его цели самый подходящий, и ввел его профессионально, с помощью шприца. Очевидно, у него была веская причина избавиться от Д’Эрбле, потому что такую дозу аконитина достать не просто, если только он, упаси бог, не доктор. Эта веская причина, иными словами, мотив, и есть ключ к разгадке. Определить его – наша главная задача.

Я кивнул, радуясь, что попал в точку, потому что почти то же самое вчера говорил Мэрион.

– О яде нам удалось узнать в ходе разбирательства у коронера, – подвел итог Торндайк. – Перейдем теперь к находкам инспектора Фоллетта.

– А чем они могут нам помочь? – спросил я. – Старинная монета – это забавно, но указывает лишь на то, что убийца либо коллекционер, либо антиквар. Ну и что?

– Выходит, вы не заметили ее главную особенность, – произнес Торндайк, наполняя мой бокал.

– А что за особенность? – удивился я.

– Она указывает на связь убийцы с жертвой. В момент совершения преступления в жилетном кармане убийцы имеется монета. Не обычная, заметьте, имеющая хождение в наши дни, а старинная, коллекционная. А убитый, прошу обратить внимание, тоже не простой человек – художник, мастер, вполне вероятно, способный изготовить копию такой монеты.

– Но Д’Эрбле гравером не был, – возразил я. – Вряд ли он смог бы изготовить сложную матрицу.

– А в этом не было необходимости, – в свою очередь, возразил Торндайк. – В прошлом – да, мастер сам гравировал монеты, но сейчас художник создает модель, сначала восковую, затем гипсовую, причем размер существенно превышает требуемый. Например, шиллинг диаметром больше трех дюймов. А затем монеты изготавливают с помощью копировальной машины. Так что Д’Эрбле вполне мог создать модель диаметром три или четыре дюйма.

Я кивнул:

– Конечно, это он сделать мог. Вчера дочь Д’Эрбле показала мне его работы. Среди них были плакетки около двух дюймов в длину с очень интересной чеканкой. Но что это нам дает?

– Возможно, ничего, – ответил Торндайк. – Но все равно, это нужно взять на заметку. Вообразим, например, что убийца – антиквар-мошенник, торгующий фальшивками. У него есть увеличенные фотографии редких медалей и монет, хранящихся в музеях и частных коллекциях. Предположим, что он дает одну из фотографий Д’Эрбле и заказывает несколько гипсовых копий, с которых потом можно будет с помощью копировальной машины изготовить соответствующие матрицы, а с них уже монеты из нужного металла. Эти монеты он продаст за большие деньги кому-то из коллекционеров.

– Сомневаюсь, что Д’Эрбле взялся бы за такой заказ, – сказал я.

– А почему нет? – спросил Торндайк. – Вы полагаете, что заказчик стал бы посвящать его в свои коварные планы? А если нет, то почему бы и не изготовить увеличенную копию. Что в этом подозрительного? – Он улыбнулся. – Однако я не утверждаю, что так было на самом деле. Просто привел пример, как мошенник может использовать честного мастера. А потом этот мастер становится для него нежелательным свидетелем, которого лучше устранить.

Мне этот пример показался убедительным. Может быть, здесь и кроется ключ к разгадке? Но Торндайк быстро привел меня в чувство:

– Это все лишь предположения. Я могу привести вам еще несколько. Как вам версия, что Д’Эрбле убили по ошибке? Убийца, притаившись в лесу, ждал другого человека – и перепутал. И почему мы решили, что монета принадлежит убийце? Это еще надо доказать. – Он посмотрел на меня. – Я это к тому говорю, что все факты надо скрупулезно изучать, а не хвататься за первый попавшийся, который показался вам наиболее вероятным. Надо копать и копать. Как известно, деньги рождают деньги. Так и знание рождает новое знание.

– Но я пока не вижу, что тут изучать, – уныло проговорил я.

– Как это не видите? – удивился Торндайк. – Мы прямо после ленча и начнем изучение, если у вас есть время. – Он достал из ящика стола бумажный пакет и кожаный футляр для ювелирных изделий. – Вот здесь, – доктор показал на пакет, – лежат ваши оттиски на сургуче. С ними надо обращаться аккуратно, сургуч хрупкий. А в этом футляре находятся две точные копии загадочной монеты из «твердого гипса», похожего на слоновую кость. Их сделал мой помощник Полтон.

Он открыл футляр, выложенный внутри лиловым бархатом, с двумя монетами, как будто сделанными из слоновой кости.

– Мистер Полтон настоящий художник, – проговорил я, с восторгом рассматривая изделия. – И что вы собираетесь с ними делать?

– После ленча я намерен отправиться в Британский музей и показать их хранителю монет и медалей. Но перед этим задам ему несколько вопросов и посмотрю, что он ответит. У вас есть возможность пойти со мной?

– Конечно. Но что именно интересует вас в этой монете?

– Понимаете, в моем каталоге британских монет есть гинея Карла Второго, где на аверсе под бюстом короля изображен маленький слон, как подтверждение, что золото, из которого сделана монета, привезено из Гвинеи.

– Да, там есть маленький слон, – подтвердил я.

– У этого слона на спине седло, а на некоторых монетах седло отсутствует. Вот я и хочу убедиться, что существуют два типа гиней. Потому что в каталоге указан только второй вариант. В общем, поскольку мы с вами уже покончили с едой, пойдемте в музей.