— Хочу дать тебе совет, офицер. Боюсь, что твои люди не застанут в Фолстоу Сибиллу Фокс. Однако если их пути все же пересекутся, не рекомендовал бы отряду пытаться ее задержать, если они, конечно, не ищут быстрой смерти.

— Что может сделать одинокая женщина, следующая пешком и даже без башмаков? — заметил офицер не без доли глумливости.

Гриффин ощутил короткий укол беспокойства, узнав, что Сибилла сбежала босиком, однако не стал долго раздумывать над этим.

— Вот уж не думаю, что она идет на своих двоих, — пробормотал он, переворачиваясь на спину, удобно заводя скованные руки за голову. — Уверен, что она окажется в Лондоне раньше всех нас. На твоем месте я бы заранее приготовился к насмешкам, которые тебя ожидают. Узник приехал раньше, чем его конвой! Каково?

— Что за чепуху вы несете?!

— Ну как знаешь, — пожал плечами Джулиан и прикрыл глаза, повернувшись спиной.

Офицер немного помолчал, в то время как Гриффин изображал полное безразличие, хотя его тело напряглось в ожидании.

— Объявить сбор, собрать лагерь, приготовиться следовать в Лондон, — приказал офицер. — Времени не терять, выдвигаемся через четверть часа. И еще. Подготовить отряд, возвращающийся в Фолстоу. В случае появления там узницы задержать ее и доставить в Лондон.

Офицер слегка ткнул Джулиана между лопаток мыском сапога.

— Если это всего лишь уловка с вашей стороны, чтобы отвести меня от дела, и вы просто пытаетесь выиграть время, чтобы предательница убежала подальше, не забудьте про дочь, которая осталась в Фолстоу. Я буду действовать по своему усмотрению.

Джулиан чуть вздрогнул: «Ну-ка, только подойди поближе, старый хрыч!»

Он почувствовал, что офицер присел на корточки и самодовольно проговорил чуть ли не прямо ему в ухо:

— Вы меня слышите, Гриффин? И не вздумайте водить меня за нос! Я тут главный!

В одно мгновение Джулиан перекатился через спину, и цепь, сковывающая руки, петлей оказалась на ненавистной шее. Затем Гриффин так же быстро перекатился обратно, сбив офицера с ног, а тот оказался лежащим поперек тела Джулиана. Пока офицер беспомощно дергал ногами, Джулиан еще сильнее натянул цепь, сдавливая ему горло.

— А вот теперь ты послушай меня, — проговорил он, не повышая голоса. — Но только слушай, стараясь понять и запомнить. Если твой поганый язык еще раз упомянет о моей дочери, он тебе больше не понадобится. Согласись, зачем мертвецу нужен язык? Я забью тебя до смерти, и мне плевать, буду я в цепях или без, будут ли вокруг находиться солдаты или не будут. Но я убью тебя собственными руками. Считай, что я дал тебе торжественную клятву. — Грозно заворчав, Джулиан еще сильнее стянул цепь на офицерской шее. — И если ты еще раз прикоснешься ко мне, полагая по дурости, что имеешь надо мной хоть какую-то власть, я порву тебя на части и скормлю королевским собакам. По кусочкам. Ты меня понял, куча навоза, трясущаяся от страха?

Обнажая на ходу мечи, к ним подбежали несколько королевских солдат.

— У нас тут мужская беседа, — предупредил их Гриффин, — и пока еще меня никто не отстранял от королевской службы. Я просто защищаю свою честь от этого куска дерьма, и, как видите, у меня это неплохо получается.

— Так что возвращайтесь по местам, это приказ! Так ты хорошо меня понял? — снова обратился Джулиан к офицеру; все еще продолжая держать его шею в железной петле.

Тот поспешно закивал в ответ.

Подтянув колени, Джулиан вскочил на ноги, заставляя офицера сделать то же самое, быстрым движением освободил его шею и отошел в сторону. Помятый офицер все еще ошалело держал руки на посиневшем горле и наконец, придя в себя, злобно произнес, глядя на Гриффина дикими глазами:

— Считай себя покойником.

— Всегда к вашим услугам, сэр, — ответил Джулиан, раскинув руки так, что свисающая цепь снова образовала широкую петлю, — не забудь предупредить, когда будешь готов.

— Запереть его в карету, — запинаясь, хрипло распорядился офицер, и пара солдат с видимой неохотой двинулась к Гриффину, — и не спускать глаз!

Джулиан и не думал сопротивляться, показывая, что сам без какого-либо принуждения готов разместиться в арестантском экипаже, в котором еще совсем недавно перевозили Сибиллу Фокс. Фактически он шел к карете весьма охотно.

Как и офицеру, которого он наказал за дерзость, Джулиану не терпелось попасть в Лондон раньше Сибиллы Фокс.

Наконец-то почувствовав себя в одиночестве, озаренная лунным светом, Сибилла, не останавливаясь, перебирала пальцами гриву скачущего галопом Октавиана и цепи, сковывающие ее руки, позвякивали в такт легкому бегу боевого коня.

Мокрую оголенную плоть лодыжек продолжало обдавать болезненным жаром, и когда она касалась ими боков Октавиана, казалось, что в нее впиваются тысячи раскаленных игл. Превозмогая боль, низко пригнувшись к его шее, Сибилла продолжала сжимать коленями ребра Октавиана, отставив кровоточащие лодыжки назад, почти положив их на изгиб лошадиного крупа.

У нее не было нужды подгонять Октавиана, ведь конь и сам отлично понимал, что нужно поторапливаться. Жесткие копыта гулко и равномерно стучали по земле, его галоп был ровен. Казалось, Октавиан не знал, что такое усталость. Вероятно, со стороны они казались сейчас духами, мистическими призраками, рассекающими темноту и несущимися в сторону Лондона. Сибилла ощущала, как слезы, текущие по лицу, оставляют на щеках, обдуваемых встречным ветром, маленькие холодные дорожки. Она мчалась навстречу собственной гибели и желала, чтобы все закончилось как можно быстрее. Все равно ей больше не суждено увидеть Фолстоу.

Утреннее солнце поднялось достаточно высоко, когда перед Сибиллой предстали стены величественного города, и Октавиан инстинктивно замедлил свой бег. Она позволила коню сойти с дороги, чтобы напиться из дождевой бочки, стоящей рядом с небольшим домиком, и попыталась привести в порядок сбившиеся волосы, но это оказалось бесполезным. Красное бархатное платье стало жестким от грязи и конского пота, и Сибилла догадывалась, что ее собственное лицо выглядит не лучше.

Она появится на королевском дворе, выглядя, как нищая попрошайка. Хотя почему — как? По сути, теперь она таковой и являлась…

Сибилла и Октавиан снова возвратились на дорогу. Несмотря на то что ворота были открыты настежь, она опять возвращалась на выбранный ею путь, и Сибилла никак не могла не заметить восторженного внимания окружающих, проявляющегося все сильнее с каждым ее шагом. Октавиан остановился прежде, чем небольшая группа солдат-охранников в недоумении стала скапливаться сзади. Спешившись, она ощутила, как затрещали затекшие за время пути все ее суставы и мускулы. К ней тут же бросилась пара солдат, недоуменно вглядываясь в цепи, так не сочетающиеся с бархатным платьем.

Сибилла успела протянуть обе руки к Октавиану, схватить его морду и притянуть к своему лицу. Прижав губы к его влажной колючей шерсти, ощущая исходящее тепло, она на мгновение заглянула в глаза верного друга.