– Мы вчера с Саигавой после обеда отправились в «За Восточным». Надо было встретиться с мастером Льютом.

– Неужели и пастушку пленили? – с нескрываемым ужасом воскликнула та.

– Да нет, Саигава вернулась в лес на своём удаве. Потом в ущелье произошёл обвал, появились какие-то враги, и мне волей-неволей пришлось оставаться в стойбище на ночь. Вот когда шла к дому Льюта Сторжана, меня и похитили.

– Я тоже оттуда… – всхлипнула совсем молоденькая девушка лет шестнадцати на вид. Судя по её заплаканному опухшему личику, прошедшая ночь для неё оказалась страшным испытанием. – Возвращалась из сада, и…

Три остальные женщины продолжали хранить угрюмое молчание.

– А кто это вообще такие и откуда они взялись? – крутанула головой Чернова, имея в виду странное стойбище. Вот тут одна молчунья и заговорила:

– Киюри! Или, иначе: лесные кочевники. Чаще: болотные шакалы. Давно их не было в наших краях… Старейшины думали, что этих тварей давно уничтожили. Зря надеялись… А сама я из клана Рьяного Кабана, меня уже четыре дня как поймали.

Две остальные женщины оказались в рабстве уже шестой день, а родным кланом у них являлся клан Доброй Росомахи, обитающий в трёх днях пути от данной местности. То есть киюри мигрировали во время своих разбойничьих рейдов на большие расстояния, и не факт, что долго ещё в этом месте задержатся. Скорей всего пограбят с наскока, да и быстрей смоются от справедливого возмездия.

Правда, в эти рассуждения не укладывался обвал в ущелье и блокада «За Восточным». Зачем они это устроили? Неужели в самом деле пытались пленить пастушку или уничтожить её? Или решили начать крупномасштабную войну против местных племён?

Не верилось в подобное. Как бы сильны и многочисленны ни были болотные шакалы, они вряд ли смогут совладать с мощным и хорошо организованным племенем, которое бросит все силы на уничтожение разбойников. Да и соседние кланы разбой и похищения не оставят безнаказанным. Вполне возможно, что уже сегодня пленниц спасут рыскающие по околицам отряды воинов и охотников.

«А если не спасут? – мелькнуло сомнение. – Вот потому и надо выбираться самим! – утвердилась в своём решении землянка. – Только как? И окажет ли мне кто из подруг по несчастью действенную помощь?»

Ещё поражало, как это они смогли пробраться в неприступную долину, да ещё и выкрасть оттуда женщин? Или это им только вначале так повезло? На эти вопросы дала разъяснение девушка:

– Они могли спуститься в долину на верёвках. От своих насильников я слышала, как они хвастались, что из шести только две пары самых отчаянных добровольцев вернулись с добычей. Остальные «ротозеи», как они презрительно высказывались, оказались жалкими неудачниками.

Пленницам только оставалось порадоваться, что восемь болотных шакалов пошли на удобрения фруктовым деревьям. Но самим-то от этого лучше не стало! Ещё и работать следовало, будучи на привязи, как собаки. Причём работать усиленно, потому что женщина из клана Доброй Росомахи со слезами предупредила:

– Мало сделаем – в самом деле без еды останемся! – И её руки, уже покрывшиеся странными белесыми пятнами, действовали слаженно и проворно. – Мы вам чуть поможем, но и вы старайтесь.

Работа казалась на вид совершенно простой и по сути своей бессмысленной. Следовало из синего мешочка-соцветия достать меленькую семечку, с ноготок ребёнка. Затем вставить её в большую белую семечку, напоминающую тыквенную. Ну и напоследок все это запихнуть в фасолину боба, который следовало вылущить из длинных стручков. Кстати, стручки и их содержимое пахли неожиданно знакомо для любого землянина.

Получалось в итоге нечто раздутое, величиной с фалангу большого пальца. И в финале следовало стянуть фасолину кусочком пористой сеточки, которая выковыривалась из стебля, очень похожего на стебель одуванчика.

Готовая продукция складывалась в широкий и приземистый глиняный жбан.

Из стебля как раз и сочилась белая жидкость, разъедающая кожу на руках. Причём ни ножей не было, ни зажимов специальных. Надрезы делались ногтями, семена, одно в одно – вталкивалось пальцами. Семечки скользили. Глаза от напряжения слезились. И ещё всё по совокупности – неприятно пахло.

Именно запах, слизь, а также сок озадачили Чернову больше всего. Её пониманий фармаколога хватило сделать верные предположения, но хотелось убедиться в собственной догадке:

– Зачем киюри такая гадость? – поинтересовалась она у женщин. – Что они с этим делают?

– Называют они это – фильчики. Подсушивают на слабом огне и чуть ли не вялят над костром, – поведала одна из «старожилов». – Вначале в этом жбане, потом на тонкой ткани, над углями костра. Ну а зачем им эти фильчики?.. Понятия не имеем. Синие мешочки-соцветия и стручки с бобами растут у нас, они совсем несъедобны, хоть и не ядовиты. А вот белые семечки киюри принесли с собой. Как удалось подслушать, их выращивают в тропиках. Мы попробовали один раз – тоже несъедобные. Да и потом, к вечеру, голова сильно кружилась и тошнило.

«Нечто сродни белены! – утвердилась в своих догадках землянка. – Только они это растение, совместив с иными, запустив процесс брожения и прогревая на малой температуре, превращают в нечто совсем иное. Тем более что бобы, несомненно, имеют слабый запах кофе. Может, здешний кофеин даже более убойный, чем его земной аналог. Конечно, для точного определения не помешала бы лаборатория, но и без неё несложно специалисту догадаться, какой продукт получается в итоге. Психомоторный стимулятор! Скорей всего, не совсем приятный на вкус, но главное – действенный. Разжевав одну, а то и две таких «таблетки», воин на два часа превращается в берсерка, удвоившего силы.

Потом наступает откат… но после победы можно и поваляться обездвиженно несколько часов».

Иначе говоря, лесные кочевники весьма интенсивно готовились к грандиозным битвам. Понимание этого крайне огорчило Жармин. Мало того, что она сама попала в плен, так ещё и собственными руками «куёт оружие» для врага. Даёт лишний шанс агрессорам побеждать местных воинов меньшим количеством.

И что делать? Как быть?

Хорошо, что мудрая пословица «Знания – сила!» и тут сработала. Оглядываясь вокруг себя рассеянным взглядом, Чернова наткнулась на представителя флоры, которого в болотистых лесах имелось видимо-невидимо. Мох! Обычный сфагнум, покрывающий чуть ли не треть корней и половину виднеющихся камней.

Глядя на этот мох, фармацевт и химик тут же построила стройную конструкцию предстоящей диверсии, после которой фильчики становились прямо противоположным средством:

«В массе сфагнума – карболовая кислота. Она – антисептик, убивающий бактерии. И малой толики этого антисептика достаточно, чтобы превратить психомоторный стимулятор – в совсем иное лекарство. А оно, в свою очередь, ведёт к резко возрастающей тахикардии. Что при физической нагрузке приводит к чему?.. Правильно! К летальному исходу в виде инфаркта или инсульта. И вместо берсерков мы что получим?.. Либо страдающих одышкой пациентов, либо… трупы».