Но Ул считал иначе. Оглядев троллейбус, он отыскал двух тетушек посердобольнее. Подскочил к ним и, наклонившись, горячо зашептал:

– Простите, вы не педагоги? У вас такие добрые лица! Вот и я понял, что не педагоги! Видите того ребеночка, чудо былиин? Он сбежал от мамы! Я слышал, как он только что об этом сказал. Странный ребеночек! Ненормальный! Язык высовывает, кулаками грозит!

Сердобольные тетушки уставились на ведьмаря, который, вовремя не сообразив, что пора прекратить, показывал язык, на этот раз Яре. Заметив, что привлекает внимание, он попытался сделать жалостливое лицо, но было уже поздно. Тетушки, успокаивающе кудахтая, окружили его. Было видно, как они, хлопая руками словно крыльями, тянут ведьмаря из троллейбуса. Ведьмарь злобно косился на Ула и, шипя, грозил отомстить.

Ул с Ярой проехали еще остановок пять и вышли.

– Здесь! – Ул пошел через сквер, направляясь к одинокой сосне, имевшей четкую форму паруса. В сквере было людно. На каждой лавочке сидело по четыре бабульки. Юные мамы, которых Яра еще упорно не признавала за коллег, обменивались родительским опытом. Их дети сыпали друг другу в глаза песок. Особенно старался один толстый карапуз: насыпав песку в глаза всем остальным, потом насыпал его и себе, чтобы проверить ощущения.

Ул подошел к сосне и, глядя в сторону, ковырнул пяткой землю. Проплешина уже затянулась травой и почти не отличалась по цвету.

– Надо проверить, на месте ли закладка. У тебя нерпь заряжена? – спросил он негромко.

– Да.

– Ну потрать на что-нибудь русалку!

Яра задумалась, на что ее потратить. Недалеко от них на двухколесном велосипеде ехал мальчишка лет семи. Видимо, первый или второй раз в жизни. Лицо у него было перепуганное. Поравнявшись с Улом и Ярой, велосипед вдруг круто свернул с асфальтовой дорожки. Издав короткий вопль, мальчишка свечкой улетел в кусты.

Русалка у Яры погасла.

– Ни фига се! Это ты его скинула? – с любопытством спросил Ул.

– Я?! – оскорбилась Яра. – Да я потратила русалку на то, чтоб он не поцарапался!

– А с велосипеда кто его сбросил? Ладно, шутка, чудо былиин… Дети – наше все. Если б не было детей, меня бы не было, а это непорядок.

Яра присела и коснулась земли. Померкшая русалка вспыхнула. По другим фигуркам тоже пробежало светлое серебристое сияние.

– Вот и чудненько! Зарядка на месте! – обрадовался Ул. – Значит, я был прав, что тот мужичок от безделья просто топтался. Надо Максу потому что поменьше в шпионов играть. Когда просто подходишь вразвалку, закапываешь и уходишь – никто на тебя внимания не обращает, хоть на Театральной площади копай. А когда начинаешь эдак бочком подкрадываться, за трубами прятаться да газетку случайно ронять – тут пиши пропало. Непременно накроют.

Слушая Ула, Яра смотрела на сосну-парус, где на ветке на желтом шнурке висели заржавевшие ключи. Ключей было два: один длинный, важный, а другой толстенький и маленький, вроде как его дитеныш. Сколько лет они тут провисели? Чью квартиру открывали? Потерял ли их ребенок или тут разлука? Обманутые ожидания? Яра качнула ключи пальцем. Они тихо звякнули.

– Ну… пора к Ба Кле! – сказала она со вздохом.

До Электростали они добрались уже хорошо после одиннадцати. Медлительный лифт поднял их на шестой этаж.

– Звоню? – спросил Ул, потянувшись к кнопке.

Яра кивнула. Ул подержал палец у звонка и убрал его, не нажав.

– Чего ты?

– Не могу. Я словно на электрический стул тебя посадил и собираюсь контакт замкнуть. Давай лучше ты!

После звонка в коридоре ожили шорохи. Что-то запыхтело, зашаркало, затем упал зонт. И снова возня, шепот, шипение. Яра догадалась, что Вик Сер хочет посмотреть, кто пришел, а Ба Кла оттаскивает его от двери, чтобы не выстрелили в глазок. Лет двадцать назад она прочитала в газете, что на одного предпринимателя покушались через глазок, и теперь принимала меры по спасению Вик Сера.

– Бабушка! Это я, Ярослава! – крикнула Яра, тоже предпринимая свои меры по спасению дедушки, которого грузная Ба Кла, оттаскивая от двери, легко могла задушить.

– Ты Ярослава? Тебя так зовут? О, мать моего ребенка! – прошептал Ул.

– Все! Тсс! – велела Яра, ногой выталкивая вперед чемодан, чтобы Ба Кла сразу его увидела.

Дверь распахнулась. В проеме ширилась необъятная Ба Кла. Из-за ее плеча выглядывал хрупкий Вик Сер. Ба Кла поглядела на чемодан, потом на Ула, затем снова на чемодан, на живот Яры, который Яра, как и чемодан, тоже выставила вперед, поскольку Ба Кла как женщина нехудая четырех-пяти лишних килограммов могла и не заметить. По лицу Ба Клы бродили выражения. И выражения эти были самые разные, отчасти мрачные, отчасти полководческие и не исключено даже, что предвкушающие. Ба Кла давно мечтала о насквозь больном внуке, которому можно будет ежедневно спасать жизнь.

– Доучилась? Ну проходи давай! – сказала Ба Кла, пропуская Яру в квартиру.

Ул тоже собрался протиснуться, но Ба Кла цокнула языком. Вроде бы и не загораживала дорогу, но обойти ее массивную фигуру было невозможно.

– А ты кто? – спросила Ба Кла.

– Олег! – сказал Ул, стараясь не смотреть на хихикнувшую Яру.

– Олегов много! – резонно возразила Ба Кла и протянула руку: – Паспорт покажи!

Ул сунул руку за паспортом, где на фото он был смешной, надутый, похожий на серьезную свинку. Ба Кла, однако, фотографией его не заинтересовалась. Лишь мельком сверила ее с оригиналом и стала искать страницу с семейным положением. Ул торопливо коснулся русалки. Две секунды спустя Ба Кла обнаружила штамп ЗАГСа, поскребла его ногтем и хмыкнула.

– Ну хорошо, хоть этот не сбежал! – удовлетворенно сказала она и, вернув Улу паспорт, подвинулась, пропуская его в квартиру.

В коридоре Вик Сер обнял внучку, а Улу потряс руку так сильно, словно награждал его орденом отца-героя. В этот миг Ба Кла вспомнила, что не выразила своего отношения к происходящему. Не обозначила, так сказать, генеральной линии. Остановилась и начала ладонью шарить по груди, вспоминая, где у нее сердце.

– Пентрицитинчику? – предложил Вик Сер, разом ломая ей всю игру.

– Да иди ты со своим пентрицитином!.. Сам лечись, пень старый! – рассвирепела Ба Кла и, больно толкнув мужа локтем, отправилась готовить Улу и Яре комнату.

Ул с Ярой переглянулись, решив, что на сегодня обошлось. Только когда Ул был в ванной, а Яра почти уже легла, Ба Кла заглянула к ней в комнату.

– Я тебе подушку другую принесла! – сказала она и, положив подушку на кровать, сильно стукнула по ней кулаком, словно для того, чтобы она никуда не уползла.

– Надо же – ребенка завела! Хоть бы с бабушкой посоветовалась! И это после того, как я тебя лечила все детство! Ты была такая дохленькая, такая квелая – смотреть противно! Да и сейчас вся насквозь больная, хотя внешне, может, кого-то еще и обманешь! – начала она, замирая у кровати.