Виорел умолк, пошарил рукой около себя и принялся один за другим швырять в набегающую волну мелкие камешки.

– Из Очага, как сказали осведомленные граждане, недавно действительно чуть не запустили чуму к нам на Землю, но добрые люди этого не допустили. А теперь все, года два-три активировать бомбу с чумой физически невозможно. Типа, звезды разошлись. И Фертье это прекрасно знает. Так что врет он тебе, совершенно точно врет.

– А тебе-то это откуда известно? – недоверчиво протянул Костя. – От каких таких осведомленных граждан?

– Откуда-откуда, – буркнул Виорел, швырнув особо крупный камень, который с плеском шлепнулся в воду у самых скал. Крабы кинулись врассыпную, один даже на сушу впопыхах выскочил. – От людей из Очага, откуда ж еще?

Костя изумленно уставился на напарника.

– Ты общаешься с жителями Очага?

Виорел покачал головой, попутно оглядевшись (поблизости никого не было), и протяжно вздохнул.

– Салага ты еще, Котяра. Врастать тебе еще в Центрум и врастать.

Он внезапно поглядел Косте прямо в глаза, и взгляд у него был спокойный-спокойный.

– В последний раз я с ними общался в поезде Тангол – Харитма, пока ты дрых, как сапожник. Собственно, эта встреча была важнее визита к Хетауцэ. Да и из Очага в той паре был только один.

– А второй кто? – тупо осведомился Костя, не вполне понимая, зачем ему это знать.

– А второй землянин, как мы с тобой. Он у этого, который из Очага, проводником работает. Когда нужно срочно ноги уносить. Правда, это я только теперь понял, раньше гадал – зачем ему наш? Не сумки же таскать, в самом-то деле. А оказалось все просто. И смысл всех наших теперешних телодвижений довольно прост: когда-то Очаг действительно запустил в Центрум чуму, и это отбросило Центрум на столетия назад. И сейчас кое-кто в Очаге нацелился на Землю, но не всем тамошним обитателям это по нраву. Везде есть ренегаты, понимаешь? Бунтари, недовольные или слишком прозорливые и дальновидные люди. И они идут против течения. Вот этот парень, с которым я общался, как раз такой. Он собирается спасти Центрум, а заодно и Землю, если тут все сработает. Правда, не бесплатно. Он тоже хочет хорошо жить, просто зарабатывает, не убивая, а помогая предотвратить убийства.

– И как же он собирается спасти Центрум? И Землю заодно?

Костя чувствовал, что в разворачивающемся вокруг него триллере увязает все глубже и глубже, но остановиться уже не мог, вопросы сами вылетали из уст.

– Он хочет протащить сюда рецепт материала, который в условиях чумы возьмет на себя функции пластмасс. Чумы этот материал, понятное дело, не боится и в Центруме останется стойким. А мы с Хетауцэ хотим наладить его производство, потому что в Центруме его действительно можно производить, хотя это поначалу и будет дороговато.

– Какая-то особая пластмасса? – зачем-то уточнил Костя.

– Скорее керамика, – поправил Виорел.

– А мастера Хетауцэ, Фертье говорил, вроде как уже того… – вспомнил Костя внезапно, и ему снова стало крайне неуютно, даже здесь, на пустынном пляже, в обществе всего лишь волн и крабов. Ну и Виорела еще.

– Э-э-э… – Виорел сделал значительное лицо. – Ты мастера Хетауцэ хоронить не спеши. Его голыми руками даже лисам вроде Фертье взять трудновато. Тем более здесь, в Тала-Мазу.

Костя подумал еще немного и осмелился на вопрос, который можно было смело назвать главным вопросом дня – для него лично, для Константина Степанова, город Вологда, Россия.

– Вира… Скажи, а я-то тебе все-таки зачем, а? Только рюкзак таскать? По-честному скажи, не виляй.

Виорел грустно усмехнулся:

– Да затем же, зачем другие проводники. Чтобы смыться, если вдруг станет горячо.

– Ты же сам проводник, – удивился Костя.

– Херовый я проводник, Котяра. Статичный. Мои врата открываются только в степь, к столбику с шарфиком ЦСКА, и обратно оттуда же. Так что извини… Ты мне здесь позарез нужен. А я – тебе, потому что без меня ты в Центруме долго не протянешь, и ты прекрасно понимаешь почему.

– Да, – с кислой миной подтвердил Костя. – Понимаю. Салага ибо…

Потом вздохнул и добавил:

– Интересно, сколько еще раз меня в ближайшие дни перевербуют?

– Надеюсь, ни разу, – серьезно ответил Виорел. – И надеюсь, ты понимаешь, что в плане спастись, если припечет, – мы с тобой, как говорится, одной крови. Ну и это… Не подведешь – не обижу. Я не Фертье, домик обещать не стану. Но если прокрутимся как задумано – бери свою Машку и живи у меня в Го-Ойдо хоть до посинения. Работа найдется, причем недурная и не больно пыльная, а все эти казаки-разбойники рано или поздно закончатся, не сомневайся.

– Каким, интересно, образом?

– Элементарным. Сейчас разведка каждой державы все еще надеется опередить соседей. Но вскоре станет понятно: единственный способ не остаться в дураках – это крышевать производство керамики из Очага совместно. И иметь с этого гарантированный кусок тортика. И казаки-разбойники тут же прекратятся сами собой. Наша задача просто дожить до этого момента.

Виорел порывисто поднялся на ноги.

– Вот такие, понимаешь ли, пироги с котятами. Пойдем, клондальские шпики уже замаялись гадать, зачем мы здесь торчим. Сходим в один притон… Не помешает.

Костя тоже встал и уныло побрел за напарником.

«Да уж, – подумал он с досадой. – Неважный из меня Брюс Уиллис. Спасать мир – точно не мой конек. Даже два мира, Центрум и Землю».

Они неторопливо вернулись к пристани, где разгрузка уже завершилась. Мостик оккупировали рыболовы с совершенно обычными на вид бамбуковыми удочками. И повадки у них были точь-в-точь как у вологодских коллег: на окружающих – ноль внимания, только на снасти.

Улочка, которая поднималась от моря к центральной площади, когда-то была замощена крупными, облизанными прибоем валунами, но сейчас кладка выглядела старой и порядком размытой. Ну да, с гор потечет – что хочешь размоет. Но кто-то же все это построил – и «Черепаху», и дорогу эту, и вообще городок? Выходит, не всегда правила в Тала-Мазу лихая вольница, обитал тут и мастеровой люд. Ремесленники. Созидатели.

Вскоре Виорел свернул на боковую улочку, петляющую вверх по склону. Тут тоже лежала печать былой ухоженности – если не присматриваться к подробностям, домики с затейливыми башенками и балкончиками даже казались красивыми. Вдобавок пышная южная растительность исправно скрывала трещины на фасадах, давно не крашенные ставни и замшелую, местами проваленную черепицу. Впрочем, отметил про себя Костя, на крышах кое-где просматривались неоспоримые следы ремонта. Когда с потолка капает – поневоле разволнуешься, это вам не рассохшиеся ворота или немытые окна.

Идти в гору было тяжеловато, Костя быстро запыхался и сквозь зубы нелестно отозвался о сидячем образе жизни, который до недавнего времени вел. Виорел искоса глянул на него и усмехнулся: