– О, отец! – Ариэль просияла и бросилась к нему в объятия.

Себастьян подмигнул, и русалочка почувствовала, как тепло разливается по всему её телу.

– Теперь, может быть, мы начнём?

Отец взял дочь под руку, и Себастьян подал оркестру сигнал затихнуть. Толпа последовала примеру музыкантов. Король Тритон прочистил горло.

– Я безмерно горжусь тем, что нахожусь сегодня здесь, в прекрасном королевстве Керинея, среди вас, верных и добрых, всепрощающих подданных, которым я так многим обязан.

Толпа кричала «ура» так громко, что королю пришлось сделать паузу.

– Сегодня особенный день в жизни моей дочери. Что ж, я вижу, что все мы ликуем в этот день, – он улыбнулся, и сердце Ариэль подпрыгнуло. – Я скажу вам, что она – достойная дочь покойной королевы и мой самый упрямый ребёнок. Но в этом упрямстве – её сила. Керинейцы, теперь у вас есть выдающийся лидер. Для меня большая честь провозгласить тебя, Ариэль, моя малышка, защитницей свободной Керинеи ясного солнца.

Внутри у Ариэль всё торжествовало. Она обняла отца. Вода над ними наполнилась праздничными конфетти.

– Спасибо, папа.

– А-РИ-ЭЛЬ! – скандировала толпа. – А-РИ-ЭЛЬ!

– Они хотят услышать речь, – король жестом пригласил её выйти в центр постамента.

Ариэль выдохнула и нашла в толпе сияющее лицо Флаундера. Русалочка помахала ему, и его ухмылка стала шире. Рёв толпы гремел у неё в ушах, и она не смогла бы перестать улыбаться, даже если бы попыталась. Она поискала знакомые лица. Заметила Иеку, а прямо рядом с ним Малу. Ариэль улыбалась так широко, что казалось, её лицо вот-вот лопнет.

Рассказать отцу об их союзе было нелегко. Но Мала сделала это с такой решимостью, что он понял: спорить бесполезно. Выбор был прост: любить свою дочь и её выбор или потерять её. Потому что она уже приняла своё решение. Тритон несколько дней приходил в себя, Ариэль и все остальные поддерживали короля как могли. Но в конце концов он крепко обнял Иеку, и они провели весь тот вечер вдвоём, обмениваясь историями о том, сколько времени требовалось Мале, чтобы куда-нибудь собраться, и как чудесно она пела. Королю Тритону ещё придётся много работать над собой, но это уже было неплохое начало.

Ариэль прочистила горло, и толпа притихла.

– Я так благодарна за то, что у меня есть эта возможность. Я не подведу вас, благородный народ Керинеи ясного солнца. Я... я принимаю эту должность и много думала о том, что значит быть защитницей. Но вот что я поняла за последние несколько дней, пока мы справлялись с нашей семейной трагедией. – В толпе Иека крепче прижал к себе Малу. – Думаю, я поняла, что сообщество делает сильным не только великий лидер во главе. Без обид, отец. – Толпа рассмеялась. – Гораздо важнее способность каждого объединяться с другими ради общего блага. – Она снова посмотрела на Флаундера. – На своём пути вы можете встретить морских жителей, которые по-другому смотрят на вещи. У них другой опыт, и они иначе ведут дела. И это значит, что мы можем обрести силу только в способности любить, – она нашла в толпе лицо Малы, – прощать и исцелять, – Ариэль подмигнула Тамике, которая печально тёрла запястья. – И делать это не вопреки, а благодаря тем, кто рядом.

Ариэль взглянула на отца, как бы прося разрешения перейти к следующей части, над которой они вместе тайно работали несколько дней. Они решили сделать это не только ради всей Керинеи, но в особенности ради Малы и Иеки. Своего рода запоздалый свадебный подарок. Тритон кивнул.

– С учётом этого у меня есть объявление.

В дни перед церемонией Ариэль считала своим долгом уговорить отца внести изменения в договор между русалками и монстрами – хотя бы переименовать его. Но чем больше она думала об этом, тем больше понимала, что изменить название недостаточно. В благодарность за то, что она спасла Малу и наказала Усенгу, её отец дал ей право переписать договор, как ей хочется – в разумных пределах, конечно же. Поэтому она встретилась с морскими чудовищами и попросила их изложить свои мысли и рассказать о старых проблемах и обидах. И вместе они придумали нечто совершенно новаторское. Она сгорала от нетерпения поделиться своими идеями с подданными.

– Так вот. Договор между русалками и чудовищами больше не действует. Отныне его заменит Пакт о защите моря. Должности защитника и резидента больше не являются пожизненными. Возможно, кто-то из них захочет изменить свою жизнь и заняться чем-то другим.

Из толпы раздались аплодисменты. Мала схватилась за лицо обеими руками. Ариэль видела, как её плечи дрожат, словно она плакала от радости. Ариэль сделала это. Её семья снова вместе, сильнее, чем раньше. И они снова нашли повод улыбаться. Даже отец. И в довершение всего её первый день в качестве защитника прошёл с огромным успехом.

Ариэль сияла, окидывая взглядом удивительный мир, открывшийся перед ней. Мама гордилась бы тем, что Ариэль осталась верна себе и доверилась своему сердцу. И так будет всегда. Что бы ни должно было произойти.

Она посмотрела вверх на солнце, сверкающее над её родным морским царством и неизведанным надводным миром. Если отец ошибался насчет морских чудовищ, в чем ещё он мог ошибаться? Время покажет. Она надеялась, в следующий раз он тоже прислушается к ней.

Эпилог

Далеко в своем логове Урсула смотрела сквозь хрустальный шар на толпу, у встречавшую свою новую защитницу. Она увидела, как Тритон обнял дочь за плечи. В ярости она отбросила хрустальный шар в сторону, и он разбился о стену пещеры. Вид короля, такого счастливого и гордого, вызвал у неё отвращение.

«Зачем я вообще назначила этого бестолкового Усенгу главным?» Ей не следовало доверять ему что-то настолько важное.

У них была сделка: он должен был похитить Малу, посеять смуту среди морских чудовищ и позволить Урсуле сделать всё остальное. Она рассказала охотникам, где найти русалок. Но они не доверяли ей, особенно после того, как их приятели потерпели крушение в Севрюге. Поэтому она предложила им одну русалку, и за это они должны были отвезти её на корабле туда, куда под водой ей дорога была закрыта – во дворец Тритона.

Когда Тритон поставил на кон свой трезубец, она так и видела в своей жемчужине, как глаза Усенгу заблестели от искушения. Его честолюбие всё разрасталось по мере того, как Тритон начал полагаться